Мухлиса Буби, дочь Фемиды

 
Начало мая 1917-го. В доме Асадуллаева в Москве кипят страсти: здесь проходит Всероссийский съезд мусульман. Многое впервые. Впервые мусульмане – 900 делегатов со всей страны – сами избирают Духовное управление. Впервые среди делегатов – женщины, их здесь больше ста. Впервые предлагается – и проходит – резолюция о равноправии женщин и мужчин. Впервые – кошмар для почтенных эфенди – осуждается и официально запрещается многожёнство...
ЖЕНЩИНУ - В КАДЫИ?!
И всё это не на партийном съезде – на съезде правоверных мусульман. «Куда катится мир!» – возмущаются, брызгая слюной, бабаи-ортодоксы в глухих уголках империи, угадывая лик шайтана в Февральской революции. Рушатся устои. А как же незыблемые нормы шариата? Нормы никто не попирает, только наносную шелуху. Совсем не воинствующие безбожники – верующие мусульманки, воспитанные в традициях просвещённого ислама, расставили все точки над i ещё неделей раньше, в Казани, где случился Всероссийский съезд женщин-мусульманок. Общий смысл тезисов съезда: ислам признаёт равенство мужчин и женщин перед Всевышним, отсюда равные права во всём, в том числе в политике и обществе. В качестве аргументов – цитаты из Корана и Сунны…
Московский съезд – логическое следствие. Но даже на фоне его прорывных решений одно – из ряда вон. Выборы Духовного управления мусульман: вслед за избранием муфтия нужно решить, кто взвалит на себя бремя шариатских судей – кадыев. Тех, кому предстоит разрешать споры правоверных на пространстве империи, – по сути, «казнить и миловать». Идеальное знание исламских законов, образование кандидатов – это само собой. Нужны люди авторитетные, уважаемые, рассудительные. Выбирают шестерых. Один из шести – женщина! Высокий лоб, волевой подбородок, спокойный взгляд. Это Мухлиса Буби – «мулла-абыстай», как её называют в народе.
Якуб Халили, редактор и издатель журнала «Сююмбике», по горячим следам оценит свершившееся: «Мы не знаем такого явления в исламском мире. Даже в являющейся исламским государством Турции, как нам известно, нет такого – женщины-кадыя. Это событие – избрание женщины-кадыя – стало возможным лишь под влиянием женского съезда, под воздействием голоса женщин. Это факт, доказывающий конец затворничества женщин, равенство мужчин и женщин в делах и правах».
Мухлисе теперь придётся быть арбитром в мудрёных спорах, конфликтах, семейных в том числе. Между тем собственный её конфликт, тот, восемнадцатилетней давности, до сих пор не разрешён: она всё ещё не разведена…
ПРЕВРАТНОСТИ ЛЮБВИ
Её собственная семейная жизнь – тайна за семью печатями. Кто знает, почему когда‑то молодая женщина решилась на бегство от мужа, захватив малышек-дочерей – родную и приёмную? У тех, кто потом будет писать про её непростую судьбу, всё как по шаблону: немолодой муж, властный и деспотичный, с которым каждый день – пытка. Отсюда якобы и бегство из дома при первой возможности – с братьями, которые, приехав проведать сестру, увидели, как всё плохо…
Но всё, конечно, сложнее. Мухлиса из почтенной и небедной семьи Габдулгалляма, муллы деревни Иж-Бобья, и Бадрульбанат абыстай. В отчем доме любовь и согласие, родители основывают медресе Иж-Буби, обучают деревенских детей, один – мальчиков, она – девочек. Традиции ислама соблюдаются в доме свято, но беспрекословного главенства мужчины, как в большинстве семей, здесь нет и в помине. Мать, Бадрульбанат абыстай, умная и образованная женщина, знает арабский и фарси. С супругом, добрым и справедливым, на равных. Может, даже больше, чем на равных. Когда братья Мухлисы решили реформировать родительское медресе в духе джадидизма, она целиком на их стороне. «Незнающих и поэтому противящихся нашим начинаниям людей мы останавливали словами: «Во главе всего нашего дела стоит мама, если бы было не по шариату, она не дала бы нам воли», – признаётся один из братьев, Габдулла Буби, в своих воспоминаниях.
Выдавая восемнадцатилетнюю дочь замуж за муллу из мензелинской деревни, родители вряд ли делали это против её воли – совсем другие порядки царили в этой почтенной семье. Муж действительно был пожилым и деспотичным? В этом тоже приходится сомневаться. Говорят, был против, когда Мухлиса решила взять на воспитание девочку – дочку умершей прислуги? Но вот что странно: «деспот», будучи против, всё‑таки не смог отказать – девочку удочерили…
Скорее всего, юная Мухлиса, воспитанная в традициях своей семьи и унаследовавшая лидерский характер матери, думала, что и в замужестве будет как дома. И супруг во всём станет следовать её замыслам, вместе они будут нести свет просвещения деревенским детям. Но муж оказался другим, и чувства угасли. Возможно, только у одного из двоих. Отсюда и странная история с бегством героини от мужа.
…Мухлиса выходит из дома, чтобы проводить братьев. Без мужа, но с обоими дочерьми, родной и приёмной. Садится в сани и уезжает, а деревенские потом рассказывают нелепицы про то, что лошади вдруг понесли, поэтому не смогли пуститься в погоню. Ни сразу, ни через день, ни месяц спустя, хотя до Иж‑Бобьи – не как от Казани до Парижа.
А что, если в погоню никто и не собирался: о своём решении Мухлиса честно поведала мужу и тот снова не смог отказать?
…Глушь и тишина на сотни вёрст вокруг, только скрип снега под санями. Где‑то впереди родная Иж-Бобья. Там Мухлиса сможет посвятить себя делу жизни. Там её впервые уважительно назовут «мулла-абыстай».
СВЕТ ИСИТНЫ ИЗ ГЛУБИНКИ
Иж-Бобья. Полторы тысячи душ, медресе, две мельницы, две кумысолечебницы, двенадцать мелочных лавок… Не столица, даже не уездный центр. Обычное село. До Казани – почти триста вёрст. Именно здесь на рубеже девятнадцатого – двадцатого веков происходят события, которые скоро назовут село в российской глуши центром просвещения в исламском мире.
Инициаторы перемен – братья Мухлисы, Габдулгаллям и Габдулла Буби. Замысел: реформировать систему образования, дабы обеспечить прогресс нации. В медресе в течение восьми лет меняется всё: методы преподавания, отношения между наставниками и учениками, программа обучения. Здесь изучают татарский, русский, арабский, персидский языки, литературу, математику, физику, химию… Всё больше светских предметов, меньше богословских наук.

Памятная доска Мухлисе Буби в селе Иж-Бобья
Имамы мечетей, учителя старометодных медресе в шоке: одни негодуют, другие требуют призвать к ответу. Но у братьев крепкий тыл – отец и мать, которые целиком на их стороне. «В эти восемь лет мы, благодаря нашему покойному отцу, не подвергались преследованиям и проклятьям противников реформы, – напишет Габдулла Буби. – Ибо вместо нас он доказывал необходимость нового метода и реформирования школ, все споры на эту тему вёл он и, так как был учителем всех мулл в округе и превосходил их всех в знаниях, не давал им даже возможности раскрыть рот». Мать помогала не меньше: «Так как, благодаря отцу, она отличалась свободомыслием, то не противилась реформе женской школы и нашему преподаванию в ней. Наоборот, она защищала эти наши дела, и, так как за свою глубокую религиозность и праведность считалась святой не только тёмным народом, но и окрестными муллами, мы широко пользовались её защитой и вниманием».
Мухлиса вместе с жёнами братьев – не последние лица в реализации грандиозного проекта. Им нужно осваивать методы обучения, разработанные братьями, взять на свои хрупкие плечи реформирование женского медресе. И они, по воспоминаниям Габдуллы, отдают этому всю душу. «Они втроём по вечерам брали у нас уроки, целыми днями обучали в школе и преодолевали немыслимые, никем до сих пор невиданные препятствия. Во имя направления женщин России по пути знания и просвещения они, выслушивая самые грубые обвинения, брали на себя многие беды и тяготы и, не получая ни копейки жалованья, лишь ради нации вкладывали огромные труды и старания, присущие только великим людям».
Зато каким был результат! Николай Меньшиков, инспектор народных училищ Сарапульского уезда, ознакомившись в 1903 году с новометодным учебным заведением, отметит: «по общей постановке медресе в Иж‑Бобье стоит значительно выше, посему учителя русско-татарских школ сравнивают его с магометанской академией». Запоздалый комплимент. К этому времени в Иж-Бобью, в глубинку, за знаниями едут уже из Москвы и Уфы, Ташкента и Казани, Симбирска и Астрахани…
ЗДРАВСТВУЙТЕ, "МУЛЛА-АБЫСТАЙ"
Ещё через пять лет здесь получат право готовить учительниц татарских женских школ и выдавать официальные свидетельства. Габдулла Буби: «Эта женская школа была самой реформированной и первой начала выпускать мугаллим». Медресе Иж‑Буби теперь – образец реформирования для других медресе, и не только в европейской части империи. А Мухлиса Буби, возглавляющая женское медресе, – признанный авторитет в мире просвещённого ислама. Она блестяще разбирается в мусульманском праве, теологии. Она руководитель, настойчиво идущий к цели. Для женщины-мусульманки – недосягаемая вершина. И в народе рождается уважительное: «мулла-абыстай».
Но зачем империи образованные инородцы, которые в состоянии осознать её гнилую сущность? В 1908 году распоряжением Департамента народного просвещения попечителям учебных округов предписывается «собрать чрез инспекторов народных училищ на местах совершенно осторожно и секретным порядком сведения о народившемся в последние годы особом классе частных мугаллимов». Три года спустя наступает развязка: закрыто мужское медресе в Иж-Бобье. Братья арестованы. Год спустя закрывают и женское…
Репрессии могут остановить кого угодно. Только не Мухлису Буби. Избежав ареста, она перебирается в Троицк. По житейской логике надо бы затаиться и не привлекать к себе внимания. «Мулла-абыстай» поступает с точностью до наоборот: заводит знакомство с местными купцами и меценатами Яушевыми, убеждает, что городу необходимо женское медресе и учительская семинария по иж-бубинской модели.

Медресе Иж-Буби
Купцы не торопятся, но и Мухлиса не из тех, кто останавливается на полпути. Два года спустя Яушевы всё‑таки откроют в Троицке медресе, ещё через год получено официальное разрешение на открытие женской учительской семинарии. Мухлиса Буби становится её заведующей. Три года спустя грянет Февральская революция…
ШЕСТЬ ПУНКТОВ ПРОТИВ МНОГОЖЁНСТВА
Май 1917-го, Москва, дом Асадуллаевых. На Всероссийском съезде мусульман не утихают дискуссии. Да, съезд женщин-мусульманок, прошедший ранее в Казани, расставил многие точки над i, заявив, что равноправие никак не противоречит правам женщин по шариату. Но здесь, в Москве, среди 900 делегатов женщин – абсолютное меньшинство, а их оппоненты в теологических спорах – не бедные овечки. И всё‑таки аргументы делают своё дело. Московский съезд большинством голосов принимает резолюцию о равноправии женщин. А значит, они вправе участвовать и в управлении духовными делами всех российских мусульман.
Пока это лишь теоретический посыл, но Мухлиса Буби с ходу бросается за его воплощением. Собственно, и решения I общемусульманского съезда о равноправии женщин, их ключевые положения готовились не без её участия, в том числе самый горячий пункт – запрещающий многожёнство.
Следующий шаг – выборы Духовного управления мусульман. Революционное решение – выдвижение на должность одного из шести кадыев женщины – почти не вызывает возражений. Слишком значимы заслуги кандидата – Мухлисы Буби – в деле просвещения, нет сомнений в её знании ислама и преданности подлинным исламским ценностям. Правда, при голосовании всё решают двадцать с небольшим голосов: 307 – за, 280 – против. Пойти против традиций, формировавшихся веками, не так просто.
Дальше – снова работа, не жалея сил. И жёсткое противодействие не готовых к переменам. Первый серьёзный конфликт – по поводу отмены многожёнства. Судя по всему, мусульманский мир ещё не созрел для того, чтобы его принять: в адрес Духовного управления приходят возмущённые письма, пишут массово, даже солдаты с фронта. В итоге на II общемусульманском съезде пункт преткновения переписывают.
Но Мухлиса и не думает отказываться от принципов. Она готовит обращение к мусульманкам. В нём – призыв не становиться второй женой. Следующий шаг более серьёзный. Духовное управление издаёт постановление о многожёнстве, в нём – жёсткие обязательные условия, шесть пунктов, при которых возможно многожёнство. Один из пунктов – ключевой: обязательно согласие женщины. Документ подписывают муфтий Галимджан Баруди и все шесть кадыев, в том числе Мухлиса Буби – автор текста…
ХРАНИТЕ ЯЗЫК И ТРАДИЦИИ
Сила и авторитет кадыя – его фетвы, его способность разрешать споры по справедливости. О справедливости и честности Мухлисы Буби очень скоро начинают говорить в народе. К ней в Уфу (здесь находится ЦДУМ) в поисках справедливости едут женщины со всей страны. И всегда находят понимание. Пожалуй, в это время нет другого такого арбитра по разрешению семейных проблем. Меняются муфтии, кадыи, а Мухлиса Буби неизменно переизбирается в течение 20 лет...
Загруженная до предела, Мухлиса тем не менее находит время и для философского осмысления роли женщины в исламском мире – это одна из ключевых тем её публикаций в журнале «Ислам мэжэллэсе» («Исламский журнал», издавался в 1924– 1927 гг. при ЦДУМ). В этом смысле показательна её статья «Женщины в мире ислама», где Мухлиса, не ограничиваясь историческим анализом, формулирует задачи, стоящие перед её современницами. Наиважнейшие, по её мнению, – сохранение традиций и языка.
«На сегодня мы имеем язык, при помощи которого можем не только выполнять повседневные нужды. Этo также и язык религии и науки. Даже если в нём много слов, вошедших из других языков, они уже наше достояние… Следовательно, мы имеем очень хороший зрелый язык… Но в последнее время даже в деревнях наблюдается слишком частое и неумелое использование русских слов… Пусть наш народ знает по-русски, если сможет, пусть знакомится и с другими языками, знание очень нужно, но нельзя, разговаривая на родном языке, использовать к месту – не к месту, нужно – не нужно другие языки». Сегодня эти слова звучат как завещание потомкам…
Тридцатые годы. Мухлиса по-прежнему верна благородным идеям просвещённого ислама, но в стране теперь главенствуют совсем другие идеи. И другое «правосудие». 1937 год, в НКВД подготовлена секретная справка: «Бобинская является и участницей контрреволюционной буржуазно-националистической повстанческой организации, вскрытой в Башкирии. Она активно проводит контрреволюционную националистическую работу, осуществляя связь с контрреволюционной организацией, с иностранными разведками…»
Женщину-кадыя арестуют 20 ноября 1937 года. Расстреляют 23 декабря. В этот последний месяц жизни Мухлиса Буби останется верна своим принципам: ни слова неправды. Не оговорит ни себя, ни других, даже под пытками.
Аскар Сабиров
Фото: @baldyz-mykhlisa, diary-culture.ru, realnoevremya.ru