Выпускник казанского университета. Кев Салихов

Давным-давно – это 1996 год, когда учёному, работающему в области изучения динамики спиновых систем в парамагнетиках, Кеву Салихову на Денверском симпозиуме вручали золотую медаль Международного общества ЭПР (электронного парамагнитного резонанса). Он единственный из россиян, кто получил эту медаль.

На банкете после торжественной церемонии Салихов и спел к радости всех гостей свою любимую татарскую песню «Кара урман».

– Иногда бывают неожиданные ситуации, когда мне надо что-то сказать, а я совсем к этому не готовился, – поясняет он. – И вот тогда я пою. В какой-то момент я обнаружил, что, когда пою татарские песни, меня хорошо слушают. С тех пор я этим приёмом пользуюсь. Однажды я на каком-то мероприятии встретил нашего знаменитого певца Ильгама Шакирова. Он замечательно пел «Кара урман». И я попросил у него разрешения тоже иногда петь её на людях. Он благосклонно разрешил. Вот так татарская песня стала моей выручалочкой.

ОТЛОЖЕННЫЙ ВИЗИТ

Представьте, что вам звонит президент республики и говорит, что завтра придёт в гости. А вы отвечаете: «Завтра я занят...»

С Кевом Салиховым однажды примерно так и случилось. Когда он был директором Казанского физико-технического института имени Завойского Казанского научного центра РАН, ему позвонил Президент Татарстана Минтимер Шаймиев и сказал, что хотел бы побывать у них в институте. Например, в среду утром...

– И я ему говорю: «У нас по средам с 9:30 проходит институтский семинар. Если  у Вас по-другому никак не получается, то мы всё отменим. Но если бы Вы могли перенести визит, мы были бы сильно благодарны», – вспоминает Кев Минуллинович. – Он недолго подумал – и назначил другой день. Ну каков Минтимер Шарипович, а!

Мы в свою очередь можем сказать: ну каковы же эти учёные люди, для которых важнее науки нет никого и ничего, а!

Ну а почему был так важен тот семинар, ради которого Салихов попросил главу республики перенести свой визит, – об этом мы расскажем чуть позже.

Студенты кафедры теоретической физики КГУ. В верхнем ряду крайний слева Кев Салихов.

УЧИТЬСЯ, УЧИТЬСЯ И УЧИТЬСЯ

В 1954 году Кев Салихов приехал в Казань поступать на математическое отделение физмата КГУ. Математика была его любимым предметом в школе. И тут ему встретилась знакомая девочка, выпускница его же школы, которая сказала: «Да ты чего, все мальчики на физиков учатся!»

– Так я стал физиком, – улыбается академик Салихов. – Самое яркое моё впечатление от учёбы – время, проведённое в читальном зале библиотеки. Лекции кончались – я шёл туда и сидел до закрытия. Все друзья знали, где меня искать.

Кроме того, в первые же дни учёбы меня избрали комсоргом курса. Я с большим энтузиазмом к этой работе относился. Потом стал членом комитета комсомола университета, отвечал за учебный сектор и, помню, сильно воевал с двоечниками, в том числе со спортсменами. Было какое-то заседание с участием ректора, Михаила Нужина, и я там проехался по поводу одного волейболиста-двоечника с нашего курса. И вдруг Нужин начал за него заступаться... Потом я узнал, что ректор сам был заядлый волейболист. Это для меня был своего рода урок. Секретарём комитета комсомола у нас был Лев Бажанов. Его потом позвали работать по комсомольской линии в Москву, и он звал меня с собой. А я уже писал диплом,
и мне очень нравилась наука. Так я сделал выбор в пользу науки.

ЗНАНИЕ – СИЛА

Вообще, новые знания были его страстью с раннего возраста. Во время войны в маленькую татарскую деревню в Башкирии приехали эвакуированные из Ленинграда. Маленький Кев тогда не знал русского языка, а мальчик из эвакуированных, его ровесник, не знал татарского. И они друг друга учили.

– Школы в деревне не было, так что меня отдали в русскую школу в соседней деревне, – вспоминает Кев Минуллинович. – А после четвёртого класса отец отвёз меня в лучшую районную школу. С тех пор я жил на квартире. Родители очень хотели дать нам, шестерым детям, хорошее образование.

В школу мальчика из татарской деревни сначала брать не хотели. А потом оказалось, что у него в табеле – одни пятёрки.

– Не помню случая, чтобы я не выучил урок, – рассказывает академик Салихов. – Много позже, глядя на других детей, я узнал, что так можно было. Но я этого не понимал. Мне очень повезло с той районной школой, там были прекрасные учителя. А преподаватель истории, Татьяна Константиновна Максимова, научила меня тому, как нужно учиться, думать и анализировать.

НАУЧНЫЕ ПОВОРОТЫ

Когда он учился на четвёртом курсе, в стране было решено развивать физику полимеров. На физмате решили открыть соответствующую новую специальность и отобрать туда лучших студентов. Именного стипендиата Салихова вызвал к себе завкафедрой радиоспектроскопии и квантовой электроники КГУ Семён Альтшулер.

– Семён Александрович предложил мне поехать в Ленинград, в Институт высокомолекулярных соединений Академии наук, чтобы пройти там подготовку по полимерам, о которых я прежде и не знал, – вспоминает Кев Салихов. – Тем самым он, можно сказать, изменил мою судьбу. Если бы я остался в КГУ, то, скорее всего, стал бы обычным преподавателем. А в Ленинграде я попал в прекрасную лабораторию, где по-настоящему «заболел» наукой и уже не захотел возвращаться в Казань. Позже, когда я работал в новосибирском Академгородке и уже занимался электронным парамагнитным резонансом, Семён Александрович сказал, что, если я хочу защищать докторскую диссертацию, я могу это сделать в Казани. Я тогда не думал о докторской, но после его предложения начал активно решать новые задачи и в итоге защитился в КГУ. А Альтшулер был моим оппонентом. Так что он опять по- влиял на мою научную жизнь.

ВЫСТУПИЛ – И ЗАСНУЛ

Однажды Кев Салихов заснул на очень важном для него мероприятии. Потому что не верил, что оно станет таким важным...

Дело было в перестройку, когда везде вдруг начали активно проводить выборы руководителей. Сотруднику новосибирского Академгородка Кеву Салихову поступило предложение принять участие в выборах директора КФТИ.

– За мной в Новосибирск приезжали из Уфы, Пущина под Москвой, Самарканда, даже в Америку звали, – рассказывает Кев Минуллинович. – Но я себя очень хорошо чувствовал в Новосибирске. Я тогда уже получил Ленинскую премию, так что был не последним человеком в российской науке. К тому же я никогда никем не руководил, даже завлабом не был.
Но тут – родная Казань зовёт...

Надо сказать, я по поводу казанского ин- ститута чувствовал некоторую неловкость. На тот момент мы в Новосибирске с точки зрения мировой науки были гораздо более продвинутыми в области импульсного ЭПР, чем Казань. А ведь Завойский открыл явление парамагнитного резонанса именно в Казани... Но его наследники, казанские профессора-физики, в своей работе стали жертвой того, что пренебрегали химией, биологией, считали это не заслуживающим внимания.

А ведь именно в химии и биологии ЭПР как раз находит замечательное применение.

И вот я сюда приехал. И перед самыми выборами мне сказали, что уже есть решение выбрать кого-то из своих, институтских. Так что, когда я перед коллективом выступал со своей программой, я, уверенный, что меня всё равно не изберут, со спокойной душой сказал им всё, что думаю об институте и о ситуации с казанскими исследованиями в области ЭПР. А потом, пока другие выступали, я уснул. Устал. А когда стали голосовать, вообще ушёл чай пить. И тут приходят и говорят, что меня выбрали…

О КОЛЛЕГАХ И ДРУЗЬЯХ

Осенью 1985 года среди восьми астронавтов, отправившихся в космос на американском шаттле «Челленджер», был немецкий физик Райнхард Фуррер. В космос с ним полетела матрёшка, подаренная ему казанским коллегой Кевом Салиховым.

Общение и дружба с иностранными коллегами – большая часть жизни Кева Минуллиновича.

– Я довольно тесно сотрудничал и дружил с сотрудниками Свободного университета Берлина. Они ввели меня в интересную область исследования методами ЭПР первичного процесса фотосинтеза, и у них была отличная приборная база, которой не было у нас и которая позволяла тестировать мои теоретические предсказания.

До того, как уйти в космические исследования, Фуррер тоже занимался электронным парамагнитным резонансом. Во время одного из своих визитов в Берлин я даже занимал его рабочий кабинет в университете, и он мне на стене оставил послание: «Надеюсь, тебе здесь будет удобно».

А ещё однажды он прислал мне трогательное письмо – они с коллегами в Америке летали на частном самолёте над Аляской, близ российских границ, и он вспомнил обо мне и решил написать...

Он готовил в космосе несколько экспериментов, один из которых заключался в том, чтобы исследовать, как горит свеча в невесомости. К сожалению, я так и не узнал о результатах того полёта. Я всё думал, что у нас ещё куча времени, чтобы всё обсудить. А он погиб в авиакатастрофе…

С лауреатом Нобелевской премии по физике Жоресом Алфёровым во время его визита в КФТИ имени Завойского.

ОТ КОФЕЙНОГО КЛУБА К ИНСТИТУТСКОМУ СЕМИНАРУ

Однажды в годы работы в Академгородке Новосибирска Салихов с коллегами в институте организовал кофейный клуб.

– Это было неформальное общение учёных, – вспоминает он. – Нам важно было обсуждать результаты своей работы. Я, например, был теоретик, и мне было важно общаться с экспериментаторами. Возникла у меня какая‐то идея, соображение о возможном эксперименте – вскоре кто‐то из экспериментаторов уже приносит результаты. И мы продвигались в понимании проблемы.

Став директором института, эту идею он реализовал в институтском семинаре. В том самом, ради которого пришлось «подвинуть» визит президента.

– Семинар – это очень важно, – объясняет Кев Салихов. – Я был очень недоволен тем, что в КФТИ ничего подобного не было. Я ввёл семинар и сделал его обязательным. И он до сих пор действует, стал научной сессией Учёного совета института. Каждую среду в половине десятого члены Учёного совета и все желающие собираются в конференц‐зале. Рассказывают о своей работе, обсуждают научные проблемы, пьют чай и кофе. И неважно, если у тебя другая проблема, – ты можешь здесь услышать что‐то полезное для себя. Это и жизнь, и учёба. Именно в этом бульоне рождается новое знание.

ГОРДОСТЬ ЗА СВОЁ ДЕЛО

В 2005 году КФТИ имени Завойского праздновал шестидесятилетие. Выступали люди, говорили много хороших слов. На следующее утро к Кеву Салихову, директору института, подошёл сотрудник, совмещавший должности дворника и слесаря, со словами: «Я очень горд за наш институт!»

– Я этот случай до сих пор вспоминаю с большим волнением, – признаётся наш герой. – Нам удалось создать коллектив, в котором каждый чувствовал себя физтеховцем!

Я тогда поставил себе задачу, чтобы наш институт в исследованиях ЭПР был в тройке мировых лидеров. Ну, самое крайнее – в пятёрке. Я думаю, мы этого добились.