«У еле различимой тёмной башни Загитов и я стали закреплять Красное знамя…»

О том, что первыми знамя над рейхстагом водрузили не Михаил Егоров и Мелитон Кантария, чьи имена вошли в учебники, стало известно лишь спустя десятилетия после войны. Несправедливость породило победное донесение командира 150-й стрелковой дивизии генерала Василия Шатилова: ещё 30 апреля он ошибочно сообщил командованию, что рейхстаг взят и над ним установлено Знамя Победы.

Победная реляция дошла до самого верха, между тем битва за рейхстаг была ещё в самом разгаре. Лишь вечером 30 апреля штурмовая группа капитана Владимира Макова, в которую входили Гази Загитов, Александр Лисименко, Алексей Бобров, Михаил Минин, пробилась под огнём на крышу рейхстага.

Над центральным фасадом, над скульптурной группой «Германия», Минин и Загитов установили Красное знамя. Маков коротко сообщил начальству по рации: «Установили знамя в голову какой‑то немецкой…»

Но на самый верх, Сталину и Жукову, донесение на этот раз никто не отправил, иначе за утреннее, ошибочное, можно было поплатиться погонами. По этой же причине не был дан ход и представлению бойцов, первыми водрузивших Знамя Победы над рейхстагом, к званию Героев Советского Союза – все в итоге получили ордена Красного Знамени…

На следующий день, 1 мая 1945 года, когда бой стих, к куполу рейхстага провели сержантов Михаила Егорова и Мелитона Кантарию, с другим знаменем. Оба стали Героями Советского Союза.

Уже в наше время в Институте военной истории МО РФ исследовали все архивные документы, относящиеся к водружению Знамени Победы. Вывод: первой на здании рейхстага Красное знамя водрузила группа капитана Владимира Макова. Институт тогда поддержал ходатайство о присвоении пятерым воинам звания Героя Российской Федерации (посмертно)…

Как это было. Из воспоминаний Михаила Минина: «Впереди бежал Гия Загитов, который предусмотрительно захватил с собой фонарик. Им‑то он и освещал путь по полуразрушенной лестнице. Все выходящие на неё коридоры мы забрасывали гранатами и прочёсывали автоматными очередями… Перед самым чердаком я на ходу запасся «древком», сорвав со стены полутораметровую тонкостенную трубу. Достигнув просторного чердака, мы столкнулись с проблемой: как выбраться на крышу. И снова выручил Загитов, высветив фонариком грузовую лебёдку и две массивные, уходящие куда‑то наверх цепи. По звеньям этой цепи через слуховое окно мы выбрались на крышу над западным фронтоном здания.

И здесь у еле различимой тёмной башни Загитов и я стали прикреплять Красное знамя. Вдруг на фоне огненного зарева от разорвавшегося на крыше снаряда Лисименко заметил наш дневной ориентир – скульптурную группу: бронзового коня и огромную фигуру женщины в короне. Сразу же решили, что лучше установить там. Ребята подсадили меня на круп вздрагивающего от разрывов снарядов и мин коня, и я закрепил знамя в короне бронзовой великанши… Засекли время. Было 22 часа 40 минут по местному времени».