Зулейха возвращается в Татарстан

Сибирский посёлок… в Татарстане. Скажете, такое только в кино бывает? Именно! Недалеко от лаишевской деревеньки Старая Пристань, на берегу красавицы Камы, стахановскими темпами идёт строительство декораций к фильму «Зулейха открывает глаза».
 
 
СПРАВКА
Многосерийный фильм по од­ноимённому бестселлеру Гузель Яхиной о раскулачивании кре­стьян и жизни людей в спецпо­селении ГУЛАГа будет показан на телеканале «Россия 1». Удача снимать сериал выпала кинокомпании «Русское». Режиссёром утверждён Егор Анашкин. Старт съёмок картины намечен на август. Зулейху сы­грает Чулпан Хаматова.
… Мы почти на месте. Нас встре­чает Дмитрий Лебедев, ассистент художника-постановщика сериала «Зулейха открывает глаза». И вот он – берег, на котором расположи­лись переселенцы. Как по книге: «у воды стелется низко, покладисто, а потом вскипает раскидистым при­горком, перерастает в громадины холмов, щерится клыками утесов…» Актёры ещё не утверждены на свои роли, а «посёлок Семрук» на этом берегу уже обрастает домами.
– Почему выбрали именно это ме­сто? – спрашиваю у Дмитрия.
– Так у нас же по сюжету река Ангара! А это значит – меловые склоны. Мы объездили много мест – это единственное, где с воды можно увидеть мел. Рядом с Архангель­ском ещё было подходящее место, но там инфраструктура не позво­лила бы снимать – доставить туда съёмочную группу в сто человек и всё оборудование технически невозможно. Берег Камы оказался для нас самым подходящим, и мы этому рады – сами хотели снимать фильм в Татарстане.
СЕМРУК: КОНСТРУКТИВИЗМ В ССЫЛКЕ
… От лазарета по хорошо утоп­танной тропе мир стелился даль­ше, в посёлок. Здесь высились чёрные бараки, длиннющие, в три сруба; агитационный стенд раскинул свои широкие крылья, на которых горели звонкими лозунгами атласные пла­каты; что‑то постоянно шуршало и шкворчало в таинственном, оку­танном запахами еды здании кухни; неприступным бастионом глядела с вершины холма мрачная коменда­тура; в отдалении светлел меж синих елей клуб, где день и ночь колдовал с пахучими красками художник Илья Петрович...
Вот он – мир, каким его увидел Юзуф, сын Зулейхи. Мы стоим напротив стенда с яркими иллю­страциями будущих декораций. Оборачиваемся, прикидываем: со­ответствует ли действительность картинке? Да, уже можно узнать в жёлтых, пусть пока ещё недостро­енных домах и комендатуру, и ла­зарет, и здание клуба. Последнее поражает особенно. Грандиозное сооружение с тремя выступающими элементами – чуть ли не образчик конструктивизма. Неужели в ссыль­ных посёлках так строили?
– А это уже подход художествен­ный, – комментирует Дмитрий. – Наша задача – не просто попасть в то, как описан Семрук в книге.
Необходимо, чтобы в кадре посёлок смотрелся краси­во. Если бы дом был про­стым квадратом, вряд ли бы мы добились такого эффек­та. Согласно сюжету, внутри него ещё и роспись! Как её сделать? Конечно вручную!
Всё это великолепие соз­даётся по эскизам художника-по­становщика сериала Марии Турской. Пожалуй, самой большой трудно­стью, с которой столкнулась коман­да художников и строителей, стала привязка посёлка к конкретному лаишевскому – очень сложному – рельефу. Перепады высот в этом месте достигают 2,5 метра.
– Обычно декорации ставят чуть ли не в поле, – рассказывает Дми­трий. – А здесь всё время прихо­дится забивать сваи, бетонировать, варить…
Новый «посёлок Семрук» на Каме – для российского кино объект почти уникальный. Такие масштабные декорации возводят крайне редко. Книга затрагивает все времена года, так что посёлок должен простоять минимум год. По­этому было решено строить не по­тёмкинские деревни, а реальные утеплённые дома. В них, кроме свай, всё по старинке, из дерева. По сло­вам Дмитрия, глобальность деко­раций сериала «Зулейха открывает глаза» можно сравнить разве что с картиной «Скиф», которую снима­ли в Крыму, или с фильмом «Викинг».
На площадке постоянно работают девять художников из Москвы, а также двадцать наёмных рабочих. Есть среди них ребята из Татарстана, есть из Чувашии… Создате­ли фильма ими довольны. Ещё бы – возвести полпосёлка всего за месяц!
– Условия тяжёлые, – говорит Дмитрий. – Сначала нам непогода жизнь портила, теперь вот – жара. Но к августу должны закончить.

Солнце печёт нещадно, и мы углу­бляемся в лес.
– Смотрите под ноги! У нас ещё одна проблема – гадюки, уже шестнадцать штук насчитал, – предупреждает Дмитрий.
Вот оно – ущелье. Тянется тени­стой тропой прямо к Каме. Самое начало спуска – место предполагае­мой землянки, первого пристанища героев книги в суровой тайге.
– Опять придётся деревья пере­саживать, – вздыхает наш прово­дник. – А в остальном это место нам прекрасно подходит. Обору­дуем ущелье: очень уж не хочется огромную землянку – площадью 87 квадратных метров! – копать.
Работы по этому объекту стартуют, предположительно, в начале октя­бря – в самый разгар съёмок. Копать начнут… герои-актёры – на камеру. А закончат уже строители.

КАМА? АНГАРА!
…Кажется, буря началась мгновен­но, вдруг. Порывом ветра сшибло фу­ражку с головы. Игнатов проснулся, метнулся за ней, глядь – а вокруг-то уже, мать родная: горизонт качает­ся, волны швыряются пеной, чайки стрелами мечутся в воздухе, матро­сы носятся, как кошки с подожжён­ными хвостами. Криков не слыш­но – ветер.
– Реку снимите, – подсказывает Дима нашему фотографу. – Это же действующее лицо картины, можно сказать, главный персонаж!
И правда, от того, как Кама сыгра­ет роль неспокойной гордой Анга­ры, во многом зависит атмосфера фильма. Сейчас её водная гладь не­подвижна. Но всё может измениться за считанные минуты – Кама тоже река с характером. При сильных штормах высота её волн запросто может достигать двух метров. А вы­бранное съёмочной группой место и вовсе непредсказуемо: недалеко от него сливаются воедино Волга и Кама.

– Смотрите, там как будто всегда идёт дождь! – показывает Дмитрий на серый воздушный столб вдали. – День 30 мая мы хорошо запомни­ли. Стояла жара. Только сели есть шурпу – и тут такое началось! Было страшно…
Он показывает нам тот момент, заснятый на мобильник. На огромной скорости, словно чёрные кони, по небу несутся тучи. Вдалеке – на воде – зарождается смерч. Мгно­вение – и его уносит в сторону Ка­зани. Над Камой же снова светит солнце…
По сюжету шторм, разыгравший­ся на Ангаре, топит баржу «Кла­ра», а вместе с нею – триста чело­век ссыльных, наглухо запертых в трюме. Десятки рук вцепляются в прутья решётки, трясут их, но на­встречу им уже льётся вода…
Будут ли снимать этот сложней­ший эпизод на Каме, ещё не из­вестно.
– Это очень тяжёлый каскадёр­ский трюк, – говорит Дмитрий. – Результат будет зависеть от многих факторов: и от баржи, и от каска­дёрской бригады…
– А топить «Клару» будут реаль­но?
– В кадре – реально! Остальное – хитрости кино, – отшучивается он, оставляя интригу нераскрытой.
К слову, подходящую баржу соз­датели фильма пока ещё не на­шли. А вот катер, на котором будут причаливать к настоящему дебар­кадеру герои картины, уже есть. Да не один – четыре! Обнаружили на местных судоверфях. Такие, как надо – старые и на ходу.


ТАТАРСКАЯ ДЕРЕВНЯ, КАКОЙ В ТАТАРСТАНЕ НЕ НАЙТИ
…Не запнуться о палас. Не уда­риться босой ногой о кованый сундук справа у стены. Перешагнуть скри­пучую доску у изгиба печи. Беззвучно прошмыгнуть за ситцевую чаршау, отделяющую женскую часть избы от мужской…
Яхина – автор, который очень бе­режно, с любовью относится к де­талям. Благодаря ей я с лёгкостью погружаюсь в обстановку татарского дома прошлого века.
– Откуда такое подробное зна­ние татарского быта? – спрашиваю у Гузель.
– Это всё из моих воспомина­ний, – говорит она. – Дом, в ко­тором живет Муртаза, – это, в об­щем‑то, дом моих бабушки и де­душки. Даже двоюродные братья и сёстры его узнали! В детстве я проводила в нём много времени. Это был большой дом, располо­женный в черте Казани, с садом, огородом, баней, чердаком, где так же пылились горы разного хла­ма, висели солёные гуси и листы пастилы, которые дедушка сушил на крыше в августе и сентябре… Мне достаточно было вспомнить то, что я там видела. Немного сгущая краски, смещая акценты, иногда что‑то усугубляя, я всё же описы­вала родные для себя вещи.
Такую деревню, какой стала при­думанная Гузель Яхиной татарская Юлбаш, искали по всей России. Даже до красивейшей Кимжи, что в Ар­хангельской области, добрались. Но всё не то. Мне же, как и всем, интересно: а чем же татарстанские сёла создателям фильма не угодили? Оказалось, они настолько ухожен­ны и современны, что им уже не под силу сыграть деревню начала прошлого века.
– В разных уголках нашей боль­шой страны технологии строитель­ства домов сильно различались, – рассказывает об этих поисках Мария Турская, художник-поста­новщик сериала. – И эти различия хорошо представлены в музеях де­ревянного зодчества, которые есть практически в каждом регионе. Но, к сожалению, не в Татарстане. В Ка­зани внутри города сохранилось не­сколько деревянных домов, но нам же для работы нужна атмосферная историческая деревня.
В общем, создатели фильма реши­ли не перестраивать местные сёла и не мучить их жителей. Татарскую деревню решено снимать в перм­ском музее «Хохловка». Художники получили исчерпывающую консуль­тацию в Этнографическом музее – теперь они точно знают, что именно нужно изменить в русской избе и ка­кие узнаваемые детали необходимо привнести в её пространство, чтобы она стала похожей на татарский дом.
– Отличия, конечно, существен­ные, – рассказывает Мария. – Так, например, русская печь предполага­ет запекание, исходя из этого она и сконструирована. Дрова кладут в горнило – это такой открытый по­лукруг в печи, как в сказке. В татар­ской же печи главное – специальная плита, чтобы можно было поставить казан, а дрова кладут в топку, закры­тую дверкой. Так что нам предстоит «модернизировать» имеющуюся печь, иначе это совсем не татар­ская история. Есть и другие нюансы. У татар калитка всегда была слева от ворот – это связано с приметами. А в Хохловке все калитки справа. И это только частные примеры! Всё приходится учитывать, иначе это обязательно бросится в глаза. Местные легко отличат татарский дом от русского. Человек может даже не знать, в чём именно это отличие, но у него в подкорке всё записано. Такая память народов.
ЭПОХА. СЕГОДНЯ, НО ВЧЕРА
– Работать с эпохой всегда одно­временно и легко, и сложно, – го­ворит Дмитрий. – С одной сторо­ны, недостатка в информации нет, с другой – мы привязаны к мате­риалам, ведь этот период зрителю тоже хорошо знаком – как минимум, по книгам и фильмам. Вот, напри­мер, доски сажаем только на гвоз­ди. Да, зритель не сможет увидеть в кадре саморез, но только гвоздик после дождя даст на дереве ржавый подтёк. Если где‑то его не будет – значит, нарисуем вручную.
В книге тягостная поездка до та­ёжного посёлка и сама его атмосфе­ра прописаны очень живо, образно и одновременно детально. Известно, что бабушка Гузель Яхиной шестнад­цать лет провела в ссылке в Пит-Го­родке. Зулейха не списана с неё, но она проходит тяжёлый временной и географический путь, фактически следуя по стопам семилетней Раисы.
– Бабушка рассказывала мне о быте тех лет, – говорит Гузель. – Очень подробно, как они собирали ягоды, по каким рецептам готови­ли, с помощью каких конструкций намывали золото, стоя в ледяных ручьях… Но я не смогла восполь­зоваться этими воспоминаниями, потому что не догадалась вовремя их записать. Они ушли вместе с ба­бушкой. Эти главы были придуманы мною. Я ходила по музеям. Была в Музее истории ГУЛАГа. В Музее московской железной дороги видела тот самый телячий вагон, в котором перевозили ссыльных. Я пыталась через такое прикосновение к вещам максимально приблизиться к тому, что тогда происходило. Надеюсь, что создателям фильма удастся пе­редать дух того времени.
Что для этого нужно? Опыт, гово­рит Дмитрий. Вот, например, есть масса способов состарить дерево. Буквально за пару часов только что построенный домик можно за­просто превратить в «двухсотлетний раритет». Впрочем, построить по­сёлок – только полдела. Главное – его правильно «обжить». Чтобы в ка­дре он был не декорацией, а живым пространством, художникам-деко­раторам ещё предстоит решить, где тропинку протоптать, где по­весить горшочек, а где – паутинку.
– Я никогда не ограничиваюсь ка­ким‑то одним источником, – расска­зывает Мария Турская. – На этапе сбора материала нужно насмотреть­ся, в первую очередь, фотографий, чтобы схватить детали, которые дают понимание времени. И вот ты уже начинаешь чувствовать этот стиль и, увидев какой‑то предмет – интерьер, костюм, здание, – сразу можешь ска­зать, подходит это для наших съёмок или нет.
Вместе с тем художники подчёр­кивают: у них нет задачи буквально воспроизвести эпоху. Главное – пе­редать атмосферу и образ истори­ческого времени.