Ночное велопутешествие во времени
Исследуя Казань, будьте осторожны: её тайны так притягательны, а улицы так красивы, что вы полюбите этот город раз и навсегда.
26 июня 2017
КОМЕТА ОТКРЫТИЙ
Мы стоим на «сковородке», полукруглой площади между двумя зданиями Казанского федерального университета. Вы тоже можете здесь постоять – позаряжаться: гранитное обрамление полукруглой скамьи несколько «фонит», как и положено граниту. Не превышая, впрочем, бытовой уровень радиации.
Над нами – индигово-синее небом, на котором отчётливо видны звёзды. Может быть, отсюда 200 с лишним лет назад наблюдал за стремительной кометой Николай Лобачевский. На этих наблюдениях будет потом основана его «Теория эллиптического движения небесных тел». Научные изыскания приведут его к неевклидовой геометрии и другим выдающимся работам. И на пост ректора, будучи которым Лобачевский на долгие годы сделает Казанский университет одним из престижнейших учебных заведений России.
Эпоха сегодняшняя и завтрашняя – за спиной у гранитного Ленина, на 13-м этаже высотки КФУ. Здесь, в Высшей школе информационных технологий и информационных систем, находится одна из нескольких современных лабораторий университета. Интеллектуальные транспортные системы, виртуальная реальность, эмоциональные роботы – словом, будущее уже стучится в дверь.
Мы катим дальше. Впереди, в начале улицы, видна Спасская башня. В ночном свете она бела и почти прозрачна, словно выточена из сахара. Каменный ансамбль Казанского Кремля, расширив его прежнюю территорию, в 1552 году начали возводить псковичи Иван Ширяй и Постник Яковлев. Традиционно, кажется, для Руси строительство растянулось на несколько лет. Царь был очень недоволен проволочками. Но именно эта волокита опровергает легенду о том, что Иван Грозный ослепил Постника Яковлева после того, как зодчий завершил работу над собором Василия Блаженного – московский храм был построен раньше Казанского кремля.
«НЕХОРОШИЙ» ПАССАЖ
Около Александровского пассажа останавливаемся, чтобы выбрать – повернуть нам налево, на улицу Баумана, или направо, к Чёрному озеру, и пересечь средневековую границу городища. В одном из дворов, выходящих на озеро (подсказка – по ул. Лобачевского), сохранилась огромная насыпь. То ли остатки городской стены, то ли следы доломитового промысла, который у стен Казани велся в XVI веке.
Решив, что без фонариков заглянуть вглубь истории не удастся, сворачиваем налево. За нашими спинами остаются два прекрасных снаружи, но странноватых внутри пассажа. Дома, что называется, с историей. В их строительстве участвовал архитектор Руш. Говорят, он был масоном, потому фасады зданий и внутренние помещения усеяны соответствующими символами. Кроме того, Александровский пассаж венчают уникальные часы, отсчитывавшие время жизни самого купца Александрова. Трижды часы останавливались, отметив женитьбу, рождение дочери и смерть купца. Сегодня здание пустует.
А по Чернояровскому пассажу и вовсе, говорят, бродит призрак женщины в красном. В начале ХХ века сгорел дом, препятствовавший замыслу купца объединить два здания. Семья, проживавшая в доме, спастись не успела. А вскоре задохнулся от угарного газа и сын самого владельца зданий – Черноярова...
ВЗРЫВНАЯ ИСТОРИЯ
Ночная улица Баумана звучит совсем не так, как дневная. Она говорит с прохожими голосами уличных музыкантов, собирающихся здесь ближе к вечеру. Нам выпадает коэновская «Hallelujah» («Аллилуйя»), которую а капелла поёт тоненькая девушка. Чистые, пронзительные пассажи парят в сумраке улицы, проникают в уши и сердца беспечных прохожих.
Купол, около которого мы остановились, – один из нескольких куполов так и не открывшейся подземной галереи, построенной уже в наше время, к 1000-летию города. Подземные ходы для Казани – история, мягко говоря, не новая. Улица Баумана до революции называлась Проломной, потому что в выкопанные под ней ходы при штурме города заложили бочки с порохом. Взрывы разрушили стены крепости. К слову, работами руководил «розмысл», то есть инженер, иностранец по фамилии Батлер (Butler). За работу царь пожаловал ему имение в сотне километров от Казани. Там позднее появилась Бутлеровка, семейное гнездо выдающегося учёного-химика Александра Бутлерова.
ВЕРШИНЫ ЛЮБВИ
Едем вдоль кремлёвских стен, стараясь разглядеть внизу бронзовую повозку с фигурками детей – памятник Асгату Галимзянову, посвятившему жизнь благотворительности. Около 600 тысяч рублей и 80 автобусов детским домам – вот известные численные выражения его доброты и силы характера. А сколько неизвестных… Говорят, если подержать за руку бронзового Асгата абый, задуманное исполнится. Только желать надо хорошее.
Высоко над нами почти парит блистающая минаретами главная мечеть республики «Кул Шариф». Построена она на том месте, где почти 500 лет назад в бою с войском Ивана Грозного погибли имам сеид Кул Шариф со своими учениками – последние защитники города…
Проезжаем площадь Тысячелетия, огибаем Кремль, и нам открывается панорама огней большого города. По её краям, подобно гигантским шестерёнкам, отсчитывающим новое казанское время, два колеса обозрения. В парке «Кырлай» – 55 метров, около отеля «Ривьера» – 65 метров. Через подземный переход пробираемся на набережную. Гуляющих – море. От обрывков разговоров не увернуться.
– А знаешь, что круто? – говорит девушка молодому человеку, держащему её за руку. – Когда тебе предложение делают на колесе обозрения!
ИЛЬИЧ И МУЗА
Набережную, покрытую золотой сетью иллюминации, озвученной мелодиями и песнями из фильмов и мюзиклов, проезжаем довольно быстро. По склону поднимаемся к Национальному культурному центру «Казань», в своё время – Ленинскому мемориалу. Когда-то внутреннюю центральную лестницу мемориала оживляла скульптурная группа – студенты Казанского университета, возглавляемые устремлённым в революционное будущее первокурсником Владимиром Лениным, и ректорат, пытающийся их остановить… Сегодня здесь – Музей национальной культуры. Вместо сокровищ революции – золотоордынские клады и «Казанская шапка», говорят, точная копия той, что увёз из покорённой Казани Иван Грозный.
Выезжаем на площадь Свободы. Катаясь между тюльпанами и памятником Ленину, ищем лучшую точку для того, чтобы попасть на утреннее фото, которое Президент Татарстана снимает из окна своего кабинета каждое утро.
Когда-то на месте клумб стоял городской театр. В нём едва не загубил свою карьеру Фёдор Шаляпин. Страх сцены был столь велик, что короткие реплики, которые ему доверяли, будущая оперная звезда произносил почти шёпотом…
Сегодня главный театр города (его после войны строили пленные немцы) находится напротив памятника Ильичу. Вождь мировой революции будто ведёт безмолвный диалог со статуей, которая венчает фронтон Татарского театра оперы и балета имени М. Джалиля. Какие общие темы могут быть у него и Аполлона (по другой версии – Терпсихоры)? Ведь, например, к Большому театру Ленин очень нервно относился, считал его куском помещичьей культуры…
Ну что же, Владимир Ильич, стойте теперь, любуйтесь.
ВСЕ В САД!
Мы едем назад, к берегу Казанки, в сад Фукса. Карл Фукс был медиком (единственным в городе, которому татары в ХIХ веке доверяли лечить своих жён) и «по совместительству» – выдающимся этнографом и краеведом. Отлитый в бронзе Фукс стоит, опершись на трость. Трость периодически исчезает, её заботливо восстанавливают. Говорят, трость с секретом – на её набалдашнике автор памятника якобы увековечил известную личность уже из нашего времени – Камиля Исхакова, который был мэром Казани в момент установки памятника.
Проехав несколько улиц, оказываемся в сквере Баки Урманче. Здесь бесчинствуют соловьи. Мы пытаемся рассмотреть во тьме памятник классику татарского изобразительного искусства. Первопроходец татарского импрессионизма, человек широчайшего кругозора, Урманче побывал в политической ссылке на Соловках, но сумел вернуться. Последние годы прожил в Казани, в последний раз женился примерно в 70 лет…
Мы слышим, как на лавочке двое мужчин, в равной степени наполненных житейской мудростью и алкоголем, обсуждают женщину.
– Нет, ты представляешь, – она такая мне… А я ей: ты что, совсем?!..
Что сказал бы этим двоим тонко чувствовавший и воспевавший красоту женщины Баки Урманче, вмешайся он в их диалог?
Выезжаем из сквера, минуем усадьбу генерала Александра Сандецкого. Нрава военачальник был «грубого и безобразного». Рассказывают, что один из его сыновей, приехавший с военной службы в отпуск, сойдя с поезда, поприветствовал сначала матушку, а не отца-генерала, как полагалось по уставу. За что немедленно был посажен на тот же поезд и отправлен назад… Теперь в саду усадьбы Сандецкого каждое лето проводятся джазовые фестивали. А в доме тянет холодком, иногда падают экспонируемые картины. Гневается, должно быть, Александр Генрихович.
Следующий «дом с привидениями» на нашем маршруте – сегодняшний «офис» Союза писателей Татарстана (ул. Муштари, 14). В этом особняке в начале ХХ века с семьёй жил Михаил Оконишников, наследник династии мельничных магнатов. После того как Оконишников, арестованный чекистами, погиб, а его семья мигрировала, в особняке разместилась детская клиника. Говорят, иногда в доме встречается людям женщина в чёрном. Она садится на стул и плачет. По кому – неизвестно. Может, по убитому мужу, а может, по не оправившемуся от болезни ребёнку…
КАРЕТА С СЕКРЕТОМ
Проезжаем до улицы Ульянова-Ленина. Справа в стороне остаётся дом-музей Арбузовых. Выдающийся казанский химик Александр Арбузов внёс огромный вклад в развитие органической химии. Синтезировал отечественный аспирин, участвовал в секретных военных разработках, касавшихся применения удушающих газов и создания противогазов.
Спускаемся вниз, к улице Санкт-Петербургской. В центре её бронзовый парусник – маленькая копия галеры «Тверь», на которой в Казань в 1767 году прибыла Екатерина II. Оригинал хранился, точнее, стоял позабытым, в Кировском районе до середины 60-х годов ХХ века. В 1956 году он сгорел. Пожар вспыхнул в одной из кают, как говорили – обитаемых…
Кстати, другое средство передвижения императрицы – знаменитая карета – все исторические перипетии пережила и сейчас находится в Национальном музее РТ. Сделанная неизвестным мастером, она предназначалась для долгих путешествий и потому оборудована всеми удобствами. Даже «стульчаком», под который ставили царский горшок. Эта часть интерьера в музее элегантно прикрыта подушками… А в советские годы, рассказывают, в карете прятался директор музея – проверял, совершает ли положенный обход охрана.
ПОДЛИННОЕ СОКРОВИЩЕ
От Петербургской направляемся к скверу Габдуллы Тукая, минуя его, выезжаем на площадь перед Татарским государственным театром им. Г. Камала.
Любуемся подсвеченной Старо-татарской слободой. Деревянные домики (некоторые построены зажиточными татарскими купцами ещё в дореволюционные времена) отражаются в водах озера Кабан. Одноимённый фильм про сокровища, кстати, имеет реальную историческую подоплёку. Рассказывают, что в семидесятые годы в Казань со специальным оборудованием приезжали иностранцы. Исследовали дно, предлагали найти – предположительно, золотоордынский клад – за половину… Сделка не состоялась.
За нашими спинами молодой человек под руку с девушкой подходит к бронзовому Шурале, вложившему пальцы в расщелину бревна, и Батыру, готовящемуся торжествовать победу.
– Это персонажи сказок Габдуллы Тукая, – объясняет девушке молодой человек. – В прошлом году мы отмечали 130-летие со дня рождения поэта. Это был большой праздник для нас, потому что для татарской культуры Тукай – личность такого же масштаба, что и Пушкин для русской…
Девушка смущённо кивает. Ну что же, иногда путь к поцелуям лежит через литературу. Или через истории. Исследуя Казань, будьте осторожны: её тайны так притягательны, а улицы так красивы, что вы полюбите этот город раз и навсегда.
Добавить комментарий