Кто смог воплотить образ Рудольфа Нуреева на киноэкране

Каково это – быть человеком, которого половина мира превозносит, а другая считает заносчивым извращенцем? Об опыте перевоплощения в великого Рудольфа Нуреева, о его желаниях, амбициях и энергетике рассказал Олег Ивенко – премьер Татарского академического государственного театра оперы и балета им. М. Джалиля, сыгравший главную роль в фильме британского режиссёра Рэйфа Файнса «Нуреев. Белый ворон».

«БАЛОВЕНЬ, ВСПЫЛЬЧИВЫЙ, ИМПУЛЬСИВНЫЙ, СУКИН СЫН…»
– Как вы думаете, почему на роль «Белого ворона» Файнс выбрал вас?
– Не знаю, лучше у него спросить. Кастинг был очень серьёзный. Рас­сматривались именно русские танцо­ры, так как в фильме много говорят на русском и сам Рэйф, который играет Александра Пушкина, педагога Нурее­ва, тоже говорит по-русски. Кроме того, нужно было немного знать английский, так как по сценарию Нуреев начинает учить этот язык.
– То есть вы английский выучили благодаря роли?
– До сих пор учу, потому что мне поступают предложения сниматься, но мой английский не позволяет. Но я работаю над этим.
– В фильме многое посвящено профессиональному становлению Нуреева, порой мучительному. Вы переживали что‑то подобное?
– Травмы были – и физические, и эмоциональные. Однажды я сломал ногу в разгар сезона и тогда прочув­ствовал, насколько всё жёстко в нашей среде. Но мой путь всё‑таки не столь тернистый.
– Как удавалось войти в роль?
– Я чувствовал огромную ответствен­ность и перед съёмочной группой, и пе­ред самим Нуреевым. Это был мой де­бют в качестве актёра, и мне пришлось бы очень тяжело, если бы не помощь команды фильма и самого Рэйфа, ко­торый с нуля учил меня актёрскому мастерству. Он исключительный про­фессионал и замечательный человек.
– Знаю, что вы очень много всего посмотрели и прочитали о Нурееве. Что запомнилось?
– Удивительно вот что: сколько книг, столько и мнений о нём. Баловень, вспыльчивый, импульсивный, сукин сын – вот это всё. Но постепенно у меня сложилось своё мнение о нём, и оно совпало с видением режиссёра.
– Какое оно, это видение?
– Нуреев – это человек, который очень хочет показать свой талант всему миру и очень жаден до сцены, он хочет владеть ею единолично. И мне было очень приятно прочувствовать это всё изнутри.
– То есть это чувство вам созвучно?
– Да.
– Если бы вы описывали Нуреева в трёх словах, какие это были бы слова?
– Талантливый, извращённый, жад­ный.
– Извращённый?
– О его сексуальных похождениях, гомосексуальных в частности, очень много рассказано. Это часть его лич­ности, он без этого не мог. На сцену не мог выйти без такой подпитки. Очень жадный до всего – до любви, до танца, до славы.
– Наверное, его притягательность для публики в этом и заключается. Но каков он с профессиональной точки зрения?
– Он – звезда. Он первый поднялся на полупальцы, что до него было ис­ключительно женским элементом. На­дел трико вместо штанов, чем вызвал скандал: как так, голый танцор на сце­не?! Он первый, кто вышел из тени балерины. Да, сейчас она на первом плане, и мужчина поддерживает её, чтобы она не упала с пуантов. Но Ну­реев преподнёс своё тело так, что его стало видно зрителю. Благодаря ему вы можете разглядеть и балерину, и её партнёра почти в равной степени.
– Как вы считаете, его путь – это успешная творческая судьба?
– Безусловно.
– Даже несмотря на то, что родина на долгое время фактически отре­клась от него?
– Это издержки профессии. Он по­нимал, что Париж, в отличие от СССР, понимает его и принимает, и сделал выбор.
СЦЕНА – ЭТО ВСЁ ТОТ ЖЕ КОЛИЗЕЙ
– Есть сегодня такие вызовы для людей творческих профессий, которые бы вели к достижениям подобного масштаба?
– Сегодня тяжело подняться на такой уровень. Нами правит интернет-про­странство. Нужно сделать что‑то сверхъестественное, чтобы прибли­зиться к вершине. Сейчас нет имён в балете, которые гремели бы так, как Барышников и Нуреев. При том что танцовщиков и балерин много.
– Почему танцоры стремятся в ба­лет?
– Сегодня это модно и престижно. И прибыльно. Но не так прибыльно, как спорт. Артисты балета не зараба­тывают столько, сколько спортсме­ны. Вообще, есть ощущение, что для государства этот вид искусства сей­час на каком‑то семнадцатом месте. Спортсменам, например, выделяются средства на реабилитацию, а танцов­щикам – нет, хотя нагрузка в балете ничуть не меньше, чем в профессио­нальном спорте. И подобные вопросы не директор театра должен решать.
– За рубежом развито меценат­ство в балете: выдающихся артистов и проекты поддерживают частные инвесторы.
– В России на постановки тоже вы­деляется достаточно государственных средств, но гонорар танцора составляет крошечную часть этого бюджета. В про­фессиональном спорте совершенно другая ситуация. Моё мнение – так быть не должно. Конечно, эту систему тяжело менять. Но необходимо. Я постоянно рассказываю об этом журналистам.
– Но почему вы считаете, что го­сударство должно изменить эту си­туацию?
– А почему не должно? Мы вдохнов­ляем людей, мы даём им возможность не быть заложниками только рабо­ты и своих мыслей. Люди приходят в театр, чтобы расслабиться. Сцена – это всё тот же Колизей, где зрители наблюдают кровавое зрелище и вы­плёскивают свои эмоции. Гладиаторы, между прочим, считались героями. Сегодня мы точно так же создаём шоу – ценой ежедневных тренировок, потом, слёзами, кровью.
– Получается, если зритель не ис­пытал вдохновения, то это плохая постановка?
– Есть две причины того, что зритель не испытал ничего, – или он ещё не го­тов к этому искусству, или танцовщики бездарны.
– Кто из современных артистов балета вам интересен?
– Вадим Мунтагиров, премьер труппы лондонского Королевского театра Ко­вент-Гарден, из балерин – неизменно Светлана Захарова, которая не опускает планку. Это люди, которые никогда не лгут на сцене и выходят на неё ради того, чтобы танцевать.
 

ПРО ЭНЕРГЕТИКУ В ТАНЦЕ
– Один из героев фильма «Нуреев. Белый ворон» говорит, что «энергия всегда приходит с Востока», имея в виду влияние русского балета на ми­ровую сцену. Это по-прежнему верно?
– Скажем так: настоящий спектакль я по-прежнему могу увидеть только в России, потому что русские артисты умеют импровизировать.
– То есть они более свободны?
– Это скорее иллюзия свободы.
– А что вообще определяет выда­ющегося танцовщика?
– Нужна эмоциональная, физическая и профессиональная специальная под­готовка. И харизма – «бонус» свыше, назовём это так. Если всего этого нет, ты вряд ли попадёшь в элиту балета.
– Если бы вас попросили заняться пропагандой балета, в школах, на­пример, с чего бы вы начали?
– Я бы попросил детей убрать теле­фоны и спросил, видели ли они «Щел­кунчика».
– Вам нравится этот балет? Нра­вится танцевать в нём?
– То, что мне не нравится, я вообще не танцую, потому что не хочу обма­нывать зрителя. Я кайфую от того, что я делаю. Это моё кредо. Я выхожу на сце­ну, чтобы донести танцем правильную энергетику и правильную мысль, идею моего персонажа.
– Вас захватывают драматические роли?
– Сейчас, после «Нуреева», – да. Я стал глубже их понимать. Напри­мер, трагедию Альберта из «Жизели». Он потерял любимую потому, что она сошла с ума. После этого он танцует фактически с привидением. Дон Ки­хот, Солор в «Баядерке» – я по-другому увидел своих героев в этих спектаклях. Скоро должна начаться подготовка к постановке «Дамы с камелиями», и я внутренне готов танцевать эту партию, мне это интересно.
– А «Щелкунчик»? В нём же тоже происходит трансформация.
– Да, но там ты становишься прин­цем, который спасает Машу, и больше ничего. А когда есть трагедия, то нуж­но поднапрячься, внутри себя прийти к исполнению. Станцевать так, чтобы зал вместе с тобой это всё прожил.
– В «Шурале» нет какой‑то особен­ной драмы, тем не менее вы говори­ли, что это одна из ваших любимых ролей.
– У каждого из нас есть некая тёмная часть личности, и вот в «Шурале» я пре­вращаюсь в лесное чудище и просто вы­плёскиваю её наружу. Это совершенно особенные эмоции.
– Кстати, вы уже несколько лет живёте в Казани. Что‑то нашли для себя в татарской культуре?
– Я больше материалист. Я нашёл здесь театр, который полюбил, руково­дителей, которых очень ценю, встретил девушку... Я люблю этот город.
ЭВОЛЮЦИЯ, А НЕ ЛОМКА ШАБЛОНОВ
– Артист вашего уровня – в неко­тором смысле человек мира. Нет ли в этом риска утратить свою иден­тичность?
– А сейчас кто‑то об этом думает? Я имею в виду на глобальном уровне. На самом деле, я считаю, если родители заложили это в тебя, ты не забудешь. Я родился на Украине, я помню свою родину, уважаю её, очень хорошо от­ношусь. И очень надеюсь, что конфликт между Украиной и Россией иссякнет.
– Вы ездите в Харьков?
– Сейчас чаще привожу родителей сюда. Они приезжали на мой послед­ний фестиваль StagePlatforma и были впечатлены. Для меня это очень важно.
– В ноябре 2020 года StagePlatforma пройдёт в четвёртый раз. Что ожида­ет его участников и зрителей?
– В первой части – современный од­ноактный балет, во второй – концертная программа, для которой номера будут делать крутые российские хореографы и зарубежные артисты. Кстати, для на­шего оперного театра это будет супер­премьера – современный балет на его сцене поставят впервые в истории.
– Ломаете шаблоны?
– Это не ломка – это эволюция. Мне ка­жется, время пришло. И я горжусь тем, что директор театра Рауфаль Мухамет­зянов мне доверился в этом. Нас поддер­живает министр культуры Татарстана Ирада Аюпова, это тоже знаково.
– Вам нравятся ребята, кото­рые приходят на мастер-классы StagePlatforma?
– Мне нравится их желание восприни­мать новое. Мне хочется, чтобы каждый выходил с фестиваля с мыслью: «Надо срочно двигаться вперёд!» Время ско­ротечно, а возможность проявить себя выпадает, может быть, раз в жизни. Ну и чем старше становишься, тем сложнее себя переломить. Кстати, в нашей ба­летной школе мы помогаем в том числе и взрослым найти себя, свою свободу в танце.
– Что должен сделать человек, ко­торый хочет что‑то понять про ба­лет?
– Первый шаг – прийти на постановку. Правда, к балету человек должен быть внутренне готов. Я вот до сих пор не воспринимаю оперу. Недавно я уснул на спектакле. Но думаю, что в 30–40 лет буду готов. Жизненный опыт – это такая линза, через которую необходимо смо­треть на искусство, чтобы что‑то видеть.
 

ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА
Олег Ивенко, заслуженный артист Татарстана, лауреат международных конкурсов, ведущий солист (премьер) Татарского академического государ­ственного театра оперы и балета им. М. Джалиля. Родился в Харькове в 1996 году. Окончил Харьковскую балетную школу, Белорусский хо­реографический колледж. Участник шоу «Большой балет» телеканала «Россия-Культура». Исполняет ведущие партии в спектаклях классического репертуара («Дон Кихот», «Баядерка», «Ромео и Джульетта» и др.). Инициатор и соорганизатор фестиваля совре­менного танца и сценических практик #StagePlatforma. Исполнитель главной роли в фильме Рэйфа Файнса «Нуре­ев. Белый ворон» (сценарий основан на книге Джули Каваны «Рудольф Нуреев. Жизнь»). Фильм получил на­граду Международного кинофестиваля в Токио «За лучший художественный вклад». В российский прокат «Нуреев. Белый ворон» вышел в прошлом году.

 
 
Фото: Ната Смирнова