Чуча. в поисках живой души

ДОМ ТАНКИСТА
– Неее… Живут! – радостно кричит редакционный фотограф, указуя объективом на яркий жёлтый дом с аккуратно расчищенным перед ним плацдармом – на таком не только машину, танк припарковать можно!

Кажется, в этом доме кто‑то живёт...
Однако радость преждевременна: на воротах висит хороший такой увесистый замок, с нахлобученной на него пластиковой бутылкой – чтоб ни дождь‑ни снег не попал, чтоб не отсырело да не заржавело.


О том, что в этом доме живёт представитель танковых войск, гласят наклейки, приклеенные на почтовый ящик и иные ровные поверхности. Видимо, уехал он на своём танке куда‑то по делам. А, для наблюдения за внешним периметром, чтобы никто не прокрался в дом, пока его нет, по периметру забора установил танкист камеры – враг не пройдёт!
ПО УЛИЦЕ ДОРОЖНОЙ
В поисках живой души проехали мы по улице Дорожной туда-сюда-обратно три раза, и не солоно хлебавши, отправились было восвояси, но тут на остановке остановился автобус – обычный, рейсовый «Казань-Тюлячи». Из автобуса вышел водитель покурить. Разговорились.
– Да никто тут не живёт больно-то, – сказал водитель. – Летом ездят бабулечки иногда. Кто до Пановки – в магазин, кто вон в Ковали. В огороде копаются. Дачники уж. Вон дом новый, видите – там мужик строится. Давно строится. Лет пять уж наблюдаю. Всё никак не достроится. Дорого это нынче.
Докурив, водитель запрыгивает в автобус и отчаливает в заданном тюлячинском направлении.



ЖИВИ – НЕ ХОЧУ!
Место отъехавшего автобуса через три минуты занимает УАЗик.
– Сломались, что ль? – участливо спрашивает водитель.
И узнав в чём дело, решает помочь раз не делом, то хоть словом:
– Я сам не местный, из соседней деревни, из Ковалей, но некоторых тут знаю, – рассказывает он. – Летом тут всегда вон на той лавочке три подружки-пенсионерки сидят, ягодой торгуют: тётя Шура Логинова, Нина Андреевна, и тётя Надя Ларионова. Летом приедете – они вам всё про всех расскажут, всю подноготную. И про школу, расскажут, и про колхоз. Да, была тут и школа когда-то, ещё в советское время. Колхоз был. Потом все наши колхозы-совхозы в округе объединили в один большой колхоз… А потом он развалился, а был колхоз-миллионер!
– Получается, все эти дома – чьи‑то летние резиденции?
– Получается так, – пожимает плечами не местный водитель. – А как здесь зимой? Газа нет, топятся дровами. Водопровода нет, у некоторых только частные скважины. А для огородов – вон из болота воду качают насосами – так и поливают. Огороды-то у них тут – ого-го! По 25 соток минимум.

А так‑то деревня эта для житья пригодная: автобусы постоянно ходят хоть в ту сторону, хоть в эту. До Казани 6 раз в день ходит – 180 рублей. В Пановку – 3 раза в день ходит. До Ковалей на попутке можно доехать, 100 рублей такса. Живи – не хочу!
ДЕРЕВНЯ-ДОЛГОЖИТЕЛЬ
Вот и не хочет никто жить в Чуче. По крайней мере, зимой. Хотя были времена, когда жили здесь круглогодично и безвылазно почти 600 человек. Но это ещё до Великой Отечественной. После войны население стало заметно убавляться.




Покопавшись в архивах, узнаём, что Чуча – деревня не первой молодости, и даже не второй – на следующий год будет отмечать юбилей – 370-летний! Известна она с 1654 года.
ПРИБАЛТИЙЦЫ ИЛИ ТАКСИДЕРМИСТЫ?
Зачем назвали её таким странным именем Чуча? На сей счёт у татарстанских историков две версии. Первая – географическая. Говорят, «чуча» («чудь») – имя нарицательное. Так в древнерусских летописях называли людей прибалтийских племён, жившие во владениях Великого Новгорода и близ Онежского озера. Мол, селение это основали потомки того самого народа…
Вторая версия – таксидермическая. Чучельники и кукольники именовали чучей «набитую кожу зверя, животного, птицы» или «куклу». А это опять возвращает нас к первой версии – первопоселенцы могли быть охотниками либо мастерами по изготовлению детских игрушек. Но ни того, ни другого в Чуче вспомнить некому. По крайней мере, сегодня.
Поэтому, совершив ещё один – прощальный – круг по деревне (вдруг кто вылезет) – уезжаем.
КАК ДОБРАТЬСЯ:
Очень просто. Из Казани выезжаем в сторону Тюлячей. Указатель «Чуча» не даст проехать мимо. Всего от Казани до Чучи – 62 километра. Примерно так же описывал дорогу от Казани до Чучи И. Износков в своём «Списке населённых мест Казанской губернии, с кратким описанием их»: «Чуча. Деревня при безыимянном ключе, по левую сторону Зюрейской торговой дороги. От города 65 вёрст, волостное правление – 2 версты. Состоит в приходе села Пановки, от коего находится в 5 верстах».
КАКИЕ ИСТОРИИ ПОСЛУШАТЬ:
Если приедете летом, то местные огородники непременно расскажут вам о том, как поссорился Михаил Стрелков со Стрелковым Аркадием. И хоть было это 128 лет назад, история полна подробностей, которые можно запросто найти в дне сегодняшнем.
Итак, у двух братьев на двоих было 50 дворов, в которых проживали крестьяне – 187 мужчин и 189 женщин. А ещё: церковно-приходская школа, 2 хлебозапасных магазина, ветряная мельница, 3 мелочные лавки. Вместе управлять всем этим хозяйством у них не получалось, каждый хотел верховодить. И тогда поделили они Чучу на две половинки. Кидали монетку: одному с левой стороны дороги земли достались, второму – с правой.
Но Михаил решил, что обмен получился не равноценный, что с другой стороны дороги трава сочнее, деревья зеленее, небо голубее… И начал он заставлять своих крестьян по ночам косить траву на половине брата.
Аркадий про это проведал и, чтоб не ссорится с братом, сдал свою землю в аренду «сначала Елатичу, а потом Унжениным» – разбирайтесь, мол, с ворами сами.
Мужики быстро навели порядок, набив пару раз физиономии ночным косарям. Побитые пришли к хозяину и сказали, что больше на чужую половину – ни ногой!
И тогда Михаил продал свои земли профессору Казанского университета Алексею Андреевичу Соколовскому, а сам уехал из Чучи куда глаза глядят.
А профессор до Чучи так и не доехал – умер. Наследники его, не желая возиться на земле, продали её местным крестьянам.
Такая вот закрученная история возвращения чучинской земли от богатых к бедным произошла в 1895-году.
Татьяна Вафина
Фото: Александр Гайнутдинов