Дарит настроение «стейнвеям»

- Мацуева называют «истребителем «Стейнвеев*», – вспоминает тот случай Василий. – После его игры рояли не настраивать, а ремонтировать приходится. Мне доводилось иметь дело с роялем, на котором он только репетировал. Понимаете, инструмент – это сложная целая отлаженная система, так вот после Мацуева она вся рушится. Надо где-то что-то менять, подклеивать... Он просто и весьма габаритный, и экспрессивный исполнитель, поэтому и давление инструмент испытывает колоссальное...

МЕЖДУ ВОЛЕЙБОЛОМ И МУЗЫКОЙ

Яворский шесть лет работал настройщиком в Большом концертом зале, так что практически со всеми топовыми музыкантами пересекался. Михаил Плетнёв, Николай Петров, Денис Мацуев... Понятно, что и профессиональный уровень лекаря «Стейнвеев» соответствующий. Воображение сразу рисует образ эдакого маленького сухонького мастера почтенных лет. Тем удивительнее оказываются реалии. В здании фортепианного факультета Казанской консерватории меня встречает крепкий мужчина под два метра ростом. Высокий, спортивный, энергичный.

– Каким видом спорта занимались? – не удерживаюсь я от вопроса не по теме.

– Волейбол, ещё плавание... Вообще, родители не музыканты: мама – химик, папа – тренер по волейболу, так что передо мной одно время стояла дилемма: волейбольная площадка или музыкальный класс. Выбор сделал в пользу фортепиано.

– И как отец смирился с этим?

– У него в детстве не было возможности реализовать себя в музыке, хотя тяга и способности имелись. Вот он и не стал противиться.

Рассказывая о себе, Василий одновременно стучит по клавишам, подтягивает специальным ключом струны величественного «Стейнвея» – под неусыпным взглядом Сергея Рахманинова с портрета.

ИЗ СТОРОЖЕЙ – В НАСТРОЙЩИКИ РОЯЛЕЙ

В настройщики судьба Василия Яворского привела случайно. На первом курсе консерватории он устроился сторожем в детский сад. Во-первых, студенту деньги не лишние, во-вторых, инструмент всегда под рукой – занимайся не хочу. Но пианино оказалось жутко расстроенным, пришлось самому приводить его в порядок. Получилось. Стали приглашать в другие детские сады, со второго курса стал подрабатывать настройщиком уже в Казанской музыкальной школе No1. Практика год от года ширилась, и вполне логично, что после получения диплома он оказался в клавишной мастерской консерватории, стал членом Ассоциации фортепианных мастеров России.

На настройку ушли считанные минуты. Удивляюсь, что так быстро.

– На этом рояле часто играют, поэтому я смотрю его два раза в день – утром и вечером, – поясняет мастер. – А вообще, за инструментом постоянный уход нужен, многие этого не понимают. Это как с автомобилем: не хочешь проблем – чаще заезжай в автосервис на техобслуживание. Со «Стейнвеем» отдельная история, ему уход нужен особый. Не все это понимают. Бывает, приедешь
по адресу – там отличный старинный инструмент, но к нему никто годы не подходил, тогда просто разворачиваешься и уходишь. Это уже не музыкальный инструмент, а мебель.

МАСТЕРА В ДЕФИЦИТЕ

Оказалось, санкции осложнили жизнь и настройщикам: те же «Стейнвеи» делают в Германии, так что есть большие проблемы с комплектующими – они дорожают.

Например, сейчас килограмм (они прода- ются на вес!) струн стоит 8-9 тысяч рублей, до санкций – в три-четыре раза дешевле.

Но больше всего настройщика заботит то, что в их профессию не приходит молодёжь – нет пополнения. На Казань с десяток специалистов наберётся. А спрос есть, только
у нашего героя в обслуживании более сотни инструментов, включая фортепиано.

– Решили как-то в клавишную мастерскую пригласить на работу тех, кто предлагает
в интернете услуги настройщика, – рассказывает Василий. – Мы свою профессию боготворим, а новички приходили настолько непрофессиональные и при этом уверенные в себе, что просто обидно. Считают, что для того, чтобы называться настройщиком, достаточно в интернете что-то подсмотреть, купить минимальный набор инструментов и вперёд – деньги зарабатывать. Наш путь
в профессию был другим: музыкальное образование плюс учёба у наставников. Я ещё застал мэтров нашего дела Павла Ивановича Сигачёва и Николая Николаевича Титова. Отдельное спасибо Сайдашу Мубараковичу Рахимову, с которым до сих пор бок о бок работаем. Он в консерваторию пришёл в 1976 году, когда я только родился...

– Получается, вашу профессию можно назвать вымирающей? В мире всё больше инструментов электронных, не требующих настройки.

– Судя по спросу, говорить об этом рано. Хотя дефицит кадров налицо. Надо с этим что-то делать. А что до тех же электронных фортепиано, то они не способны заменить настоящий инструмент. Это вам любой музыкант скажет, даже начинающий.