Дела "особой важности" Константина Карпова
Поколение, которое, не обращая внимания на суровые времена, на тяжёлые реалии, на порой невыносимые условия жизни, не ныло, не жаловалось, не сдавалось, а, преодолевая любые трудности на своём пути, шло вперёд, делая этот мир лучше, краше, комфортнее. Они строили дороги, возводили мосты, электростанции, заводы, защищали родину в боях, восстанавливали разрушенную войной мирную жизнь. «Татарстан» продолжает собирать своих героических земляков и слушать их полные приключений истории жизни. Итак, история №10. Как Константин Карпов самолёты собирал.
16 февраля 2023
Константину Карпову 98 лет. В годы Великой Отечественной войны он работал на Казанском авиационном заводе, в цехе №50, где производилась сборка центроплана Пе-2. До сих пор любая публикация о легендарном Пе-2, к которому он причастен, вызывает у него живейший интерес. Поэтому, прочитав в «Татарстане» о «дневных фуриях», летавших на бомбардировщиках Пе-2, Константин Владимирович решил лично перепроверить факты. Потому как не мог даже предположить, что женщины способны управлять такой «мужской» тяжёлой машиной. Прошерстил интернет, позвонил в редакцию – и вот мы отправляемся в гости к новому герою нашего проекта, 57 лет проработавшему на Казанском авиационном.
ТАБЕЛЬНЫЙ НОМЕР – 1731
– В нашем цехе было пять участков: подготовительное отделение, слесарно-сварочная детальная сборка, стапельная сборка и последующая внестапельная сборка – очень большим был цех, – перечисляет Константин Владимирович. Спустя 80 лет он помнит свой табельный номер – 1731.
Его отделение располагалось рядом с цехом окончательной сборки. И тогда ещё совсем юный рабочий Константин Карпов видел, как в сопровождении «свечек»* приходил в цех Сергей Королёв (на заводе его знали под фамилией Сергеев) и как он отрабатывал систему для ускоренного взлёта. Всем было известно, что и посадка у Пе‑2 была «строгой», требовавшей высокой лётной квалификации. Тем более после того, как Королёв и команда конструкторов, работавших в заводской «шарашке»**, вывели «пешку» в «ферзи» – то есть оснастили Пе‑2 ракетным ускорителем.
БЕЗ ОТЦА
На самом почётном месте в комнате Константина Владимировича висит портрет его отца – полковника, преподавателя Ленинградской военной академии. В 1937‑м его арестовали. А о том, что в январе 1938 года Влади - мира Николаевича Карпова расстреляли и похоронили в Крестах, родственникам сообщили уже после его реабилитации.
– Просто прислали письмо с извинениями, – с горечью вспоминает Константин Владимирович.
После ареста отца жильё в Ленинграде отобрали. Перебрались в Одессу, к родственникам.
Когда началась Великая Отечественная вой на, их эвакуировали в Краснодарский край. По дороге эшелон с эвакуированными разбомбили, они с мамой остались без документов.
Летом 1942‑го в станицу Белая Глина, где они остановились, приехали вербовщики Казанского авиационного завода. Медицинская комиссия «определила возраст»*** Константина, ему выдали новое свидетельство о рождении и приняли на завод.
– В графе про отца пришлось писать, что давно ничего о нём неизвестно. Что родители развелись в 1930 году… – вспоминает Константин Владимирович. – Его судьбу пришлось ещё долго скрывать.
Так они с мамой попали в Казань. Константин работал слесарем на заводе, а мама – корректором газеты «Вперёд».
Из личного дела Константина Карпова.
Подписка о неразглашении тайны.
ГОРЯЧИЙ ПРИВЕТ ИЗ СУРОВОЙ АРКТИКИ
Жил Константин в Юнгородке. Так назывался барачный посёлок, который располагался рядом с Казанским моторостроительным заводом. В их комнате жило 50 парней из 50‑го цеха. Жили на военном казарменном положении. Но это не мешало молодёжи наведываться в Соцгород.
Вечно голодным пацанам приходилось выкапывать чужую картошку. Картошкой была засеяна вся свободная территория микрорайона, парк «Крылья Советов» и земля вдоль железнодорожных путей, ведущих к нынешнему Северному вокзалу.
«Пусть этот безобразный снимок напомнит тебе нашу босоногую и скитальческую жизнь в годы войны 1941–1945 г. и твоего друга по работе и «похождениям» – так подписал своё фото на обороте Василий Голохвастов – друг Константина Владимировича. Эту фотографию он подарил в день своего отъезда на учёбу в Ленинградское арктическое мореходное училище. Василий стал капитаном атомного ледокола «Арктика». Был участником научно-экспериментального рейса на Северный полюс, награждён двумя орденами Ленина. С борта ледокола, находясь в Карском море, Василий Голохвастов пишет другу в Казань, что получил его письмо о праздновании 50‑летия завода. И что «...сердце защемило. Трудная была жизнь, но, несмотря на это, в памяти осталось много приятных страниц, образы старых верных товарищей, с которыми и трудности жизни окрашивались. А наш Юнгородок!.. Ты знаешь, я испытываю чувство гордости за то, что мне пришлось работать на таком прославленном заводе». В письме Василий Александрович передаёт заводчанам «горячий привет из суровой Арктики».
ТЁПЛАЯ ИСТОРИЯ ГОРЯЧЕГО ЦЕХА
Константин Владимирович помнит, какими суровыми были военные зимы. И как холодно было всем, кто работал рядом с цехом окончательной сборки. Каждые 2‑3 часа распахивались огромные ворота высотой с трёхэтажный дом и шириной во весь цех. Распахивались, чтобы выпустить очередной Пе-2. За день заводчане отправляли на фронт по 10‑12 самолётов! Выкатка очередного самолёта – это и радость, и пробирающий до костей холод.
От холода было только одно спасение. Недалеко от цеха №50 находился цех термической обработки. Он и сегодня расположен на том же месте, и сегодня там делают то же, что и в годы Великой Отечественной войны. Благодаря соляным печам-ваннам, температура в которых достигает 1000 градусов по Цельсию, термисты цеха придают деталям самолёта особую прочность. Цеху уже отведено новое место, скоро он покинет своё историческое пространство. Но сегодня, попав сюда, понимаешь, что здесь остались самые тёплые – в прямом смысле – воспоминания авиастроителей, частички их жизненных историй.
– При любой возможности мы бежали погреться к этим раскалённым печам, – говорит Константин Владимирович. – Иногда, когда не было сил идти в Юнгородок, оставались там ночевать. Термисты никогда никого не прогоняли. Здесь работали, как и все на заводе, много и тяжело. Но понимали тех, кому нужно было отогреться.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
Пока Василий покорял Арктику, его друг Константин получал образование, осваивал новые профессии на заводе. Когда в октябре 1973 года министр авиационной промышленности Пётр Дементьев представил заводчанам нового директора завода Виталия Копылова, Константин уже работал в сфере информационной безопасности производства.
Нового директора заводчане сразу прозвали «уссурийским тигром», так как представился Виталий Копылов им просто: «Я – парень из тайги. Приехал к вам работать». Вначале он знакомился с заводом, во всё вникал. А затем начал формировать свою команду. Константина Владимировича назначил руководителем первого отдела. В режиме строжайшей секретности нужно было начать серийное производство стратегических бомбардировщиков Ту-160. А прежде необходимо было построить новый заводской корпус, оснастить его оборудованием, набрать и обучить персонал.
– Виталий Егорович поручил фотографу ежедневно, с определённой точки, фотографировать возведение стен нового корпуса, – вспоминает ветеран.
Принимались серьёзнейшие меры по защите государственной тайны. Впервые информация о Ту‑160 появилась в иностранных СМИ, когда спутники зафиксировали его полёт в районе Казани.
Старожилы завода вспоминают, как в столовых, в очередях люди замолкали, когда кто‑то говорил: «Первый отдел идёт, первый отдел!» И многозначительно поглядывали на висевшие тут и там плакаты «Болтун – находка для шпиона».
– Всем известно выражение «Совершенно секретно», но это лишь вторая форма допуска, а первая форма позволяет знакомиться с информацией под грифом «Особой важности». Но, с какими бы документами ни работал наш отдел, главный принцип был и остаётся – помогать работе завода. Первый отдел работает не для того, чтобы тормозить и ограничивать производство, а чтобы сделать его более эффективным, – твёрдо говорит Константин Владимирович.
ЛЕГЕНДАРНОЕ ПОКОЛЕНИЕ
В 1991 году Константину Карпову исполнилось 67 лет, он покинул пост начальника первого отдела, но с предприятия не ушёл. До 1999 года работал начальником отряда военизированной охраны завода. Его заводской стаж составляет 57 лет.
– Константин Владимирович относится к легендарному поколению руководителей, – рассказывает о своём предшественнике Владимир Анютов, принявший отдел после его ухода. – Они не работали на заводе, они жили заводом. Они прониклись любовью и страстью к авиации и создавали интеллектуальную и энергетическую среду, позволяющую взращивать людей. А завод – это такая махина, в которой каждый найдёт своё место, когда получит новый опыт, новые знания, образование. Мы ориентировались на таких людей, как Константин Владимирович, и тоже жили заводом. Свидетельство тому – оба моих сына, сноха, внучка работают на КАЗ. Я им передал свою любовь к этому месту.
Сегодня некоторые недоумевают: как можно работать на заводе по 50 лет? Им не понять, какое это счастье – проникнуться единой задачей, работать сообща. Мы все разные, но достойных на заводе всегда отслеживали и продвигали. Тех, кто жил своей работой и отдавал ей душу.
– Константин Владимирович относится к легендарному поколению руководителей, – рассказывает о своём предшественнике Владимир Анютов, принявший отдел после его ухода. – Они не работали на заводе, они жили заводом. А это тот самый цех №11, в котором грелись рабочие цеха №50.
ЗАВОД ОРДЕНОНОСЦЕВ
– Вы знаете, что я передал Анютову? – прищуривается Константин Владимирович. – Я передал ему ордена завода! Они хранятся в сейфе начальника первого отдела.
У завода четыре ордена: орден Ленина – за успешное освоение новой техники и хорошую организацию работы, получен в 1933 году. Орден Красного Знамени – за образцовое выполнение заданий правительства по производству боевых самолётов, получен в 1945 году. Второй орден Ленина вручён заводчанам за успешное выполнение восьмого пятилетнего плана и организацию производства новой техники в 1971 году. Орден Октябрьской Революции – за освоение и серийный выпуск самолётов Ил‑62 – получен в 1977 году.
Ордена Казанского авиационного завода.
Теперь ордена хранит Валерий Мачин – нынешний начальник первого отдела. Валерий Сергеевич считает, что если предприятие награждено орденами, то каждый его работник может считать себя причастным к этим наградам.
* «Свечки» – так называли на заводе женский конвой, состоявший в основном из старушек с винтовками, которые иногда засыпали от усталости где-нибудь в уголочке.
** «Шарашка» – конструкторское бюро закрытого типа.
*** «Определила возраст» – в годы ВОВ медкомиссия определяла возраст тех, кто оказывался без документов, так как многие скрывали возраст, чтобы не идти на фронт.
Наталья Урейская
Фото: Азат Ягудин, из архива Константина Карпова, Юлия Калинина
ТАБЕЛЬНЫЙ НОМЕР – 1731
– В нашем цехе было пять участков: подготовительное отделение, слесарно-сварочная детальная сборка, стапельная сборка и последующая внестапельная сборка – очень большим был цех, – перечисляет Константин Владимирович. Спустя 80 лет он помнит свой табельный номер – 1731.
Его отделение располагалось рядом с цехом окончательной сборки. И тогда ещё совсем юный рабочий Константин Карпов видел, как в сопровождении «свечек»* приходил в цех Сергей Королёв (на заводе его знали под фамилией Сергеев) и как он отрабатывал систему для ускоренного взлёта. Всем было известно, что и посадка у Пе‑2 была «строгой», требовавшей высокой лётной квалификации. Тем более после того, как Королёв и команда конструкторов, работавших в заводской «шарашке»**, вывели «пешку» в «ферзи» – то есть оснастили Пе‑2 ракетным ускорителем.
БЕЗ ОТЦА
На самом почётном месте в комнате Константина Владимировича висит портрет его отца – полковника, преподавателя Ленинградской военной академии. В 1937‑м его арестовали. А о том, что в январе 1938 года Влади - мира Николаевича Карпова расстреляли и похоронили в Крестах, родственникам сообщили уже после его реабилитации.
– Просто прислали письмо с извинениями, – с горечью вспоминает Константин Владимирович.
После ареста отца жильё в Ленинграде отобрали. Перебрались в Одессу, к родственникам.
Когда началась Великая Отечественная вой на, их эвакуировали в Краснодарский край. По дороге эшелон с эвакуированными разбомбили, они с мамой остались без документов.
Летом 1942‑го в станицу Белая Глина, где они остановились, приехали вербовщики Казанского авиационного завода. Медицинская комиссия «определила возраст»*** Константина, ему выдали новое свидетельство о рождении и приняли на завод.
– В графе про отца пришлось писать, что давно ничего о нём неизвестно. Что родители развелись в 1930 году… – вспоминает Константин Владимирович. – Его судьбу пришлось ещё долго скрывать.
Так они с мамой попали в Казань. Константин работал слесарем на заводе, а мама – корректором газеты «Вперёд».
Из личного дела Константина Карпова.
Подписка о неразглашении тайны.
ГОРЯЧИЙ ПРИВЕТ ИЗ СУРОВОЙ АРКТИКИ
Жил Константин в Юнгородке. Так назывался барачный посёлок, который располагался рядом с Казанским моторостроительным заводом. В их комнате жило 50 парней из 50‑го цеха. Жили на военном казарменном положении. Но это не мешало молодёжи наведываться в Соцгород.
Вечно голодным пацанам приходилось выкапывать чужую картошку. Картошкой была засеяна вся свободная территория микрорайона, парк «Крылья Советов» и земля вдоль железнодорожных путей, ведущих к нынешнему Северному вокзалу.
«Пусть этот безобразный снимок напомнит тебе нашу босоногую и скитальческую жизнь в годы войны 1941–1945 г. и твоего друга по работе и «похождениям» – так подписал своё фото на обороте Василий Голохвастов – друг Константина Владимировича. Эту фотографию он подарил в день своего отъезда на учёбу в Ленинградское арктическое мореходное училище. Василий стал капитаном атомного ледокола «Арктика». Был участником научно-экспериментального рейса на Северный полюс, награждён двумя орденами Ленина. С борта ледокола, находясь в Карском море, Василий Голохвастов пишет другу в Казань, что получил его письмо о праздновании 50‑летия завода. И что «...сердце защемило. Трудная была жизнь, но, несмотря на это, в памяти осталось много приятных страниц, образы старых верных товарищей, с которыми и трудности жизни окрашивались. А наш Юнгородок!.. Ты знаешь, я испытываю чувство гордости за то, что мне пришлось работать на таком прославленном заводе». В письме Василий Александрович передаёт заводчанам «горячий привет из суровой Арктики».
«Пусть этот безобразный
снимок напомнит тебе
нашу босоногую и скитальческую жизнь в годы
войны…» – подписал своё
фото на обороте Василий
Голохвастов – друг Константина Владимировича.
ТЁПЛАЯ ИСТОРИЯ ГОРЯЧЕГО ЦЕХА
Константин Владимирович помнит, какими суровыми были военные зимы. И как холодно было всем, кто работал рядом с цехом окончательной сборки. Каждые 2‑3 часа распахивались огромные ворота высотой с трёхэтажный дом и шириной во весь цех. Распахивались, чтобы выпустить очередной Пе-2. За день заводчане отправляли на фронт по 10‑12 самолётов! Выкатка очередного самолёта – это и радость, и пробирающий до костей холод.
От холода было только одно спасение. Недалеко от цеха №50 находился цех термической обработки. Он и сегодня расположен на том же месте, и сегодня там делают то же, что и в годы Великой Отечественной войны. Благодаря соляным печам-ваннам, температура в которых достигает 1000 градусов по Цельсию, термисты цеха придают деталям самолёта особую прочность. Цеху уже отведено новое место, скоро он покинет своё историческое пространство. Но сегодня, попав сюда, понимаешь, что здесь остались самые тёплые – в прямом смысле – воспоминания авиастроителей, частички их жизненных историй.
– При любой возможности мы бежали погреться к этим раскалённым печам, – говорит Константин Владимирович. – Иногда, когда не было сил идти в Юнгородок, оставались там ночевать. Термисты никогда никого не прогоняли. Здесь работали, как и все на заводе, много и тяжело. Но понимали тех, кому нужно было отогреться.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
Пока Василий покорял Арктику, его друг Константин получал образование, осваивал новые профессии на заводе. Когда в октябре 1973 года министр авиационной промышленности Пётр Дементьев представил заводчанам нового директора завода Виталия Копылова, Константин уже работал в сфере информационной безопасности производства.
Нового директора заводчане сразу прозвали «уссурийским тигром», так как представился Виталий Копылов им просто: «Я – парень из тайги. Приехал к вам работать». Вначале он знакомился с заводом, во всё вникал. А затем начал формировать свою команду. Константина Владимировича назначил руководителем первого отдела. В режиме строжайшей секретности нужно было начать серийное производство стратегических бомбардировщиков Ту-160. А прежде необходимо было построить новый заводской корпус, оснастить его оборудованием, набрать и обучить персонал.
– Виталий Егорович поручил фотографу ежедневно, с определённой точки, фотографировать возведение стен нового корпуса, – вспоминает ветеран.
Принимались серьёзнейшие меры по защите государственной тайны. Впервые информация о Ту‑160 появилась в иностранных СМИ, когда спутники зафиксировали его полёт в районе Казани.
Старожилы завода вспоминают, как в столовых, в очередях люди замолкали, когда кто‑то говорил: «Первый отдел идёт, первый отдел!» И многозначительно поглядывали на висевшие тут и там плакаты «Болтун – находка для шпиона».
– Всем известно выражение «Совершенно секретно», но это лишь вторая форма допуска, а первая форма позволяет знакомиться с информацией под грифом «Особой важности». Но, с какими бы документами ни работал наш отдел, главный принцип был и остаётся – помогать работе завода. Первый отдел работает не для того, чтобы тормозить и ограничивать производство, а чтобы сделать его более эффективным, – твёрдо говорит Константин Владимирович.
ЛЕГЕНДАРНОЕ ПОКОЛЕНИЕ
В 1991 году Константину Карпову исполнилось 67 лет, он покинул пост начальника первого отдела, но с предприятия не ушёл. До 1999 года работал начальником отряда военизированной охраны завода. Его заводской стаж составляет 57 лет.
– Константин Владимирович относится к легендарному поколению руководителей, – рассказывает о своём предшественнике Владимир Анютов, принявший отдел после его ухода. – Они не работали на заводе, они жили заводом. Они прониклись любовью и страстью к авиации и создавали интеллектуальную и энергетическую среду, позволяющую взращивать людей. А завод – это такая махина, в которой каждый найдёт своё место, когда получит новый опыт, новые знания, образование. Мы ориентировались на таких людей, как Константин Владимирович, и тоже жили заводом. Свидетельство тому – оба моих сына, сноха, внучка работают на КАЗ. Я им передал свою любовь к этому месту.
Сегодня некоторые недоумевают: как можно работать на заводе по 50 лет? Им не понять, какое это счастье – проникнуться единой задачей, работать сообща. Мы все разные, но достойных на заводе всегда отслеживали и продвигали. Тех, кто жил своей работой и отдавал ей душу.
– Константин Владимирович относится к легендарному поколению руководителей, – рассказывает о своём предшественнике Владимир Анютов, принявший отдел после его ухода. – Они не работали на заводе, они жили заводом. А это тот самый цех №11, в котором грелись рабочие цеха №50.
ЗАВОД ОРДЕНОНОСЦЕВ
– Вы знаете, что я передал Анютову? – прищуривается Константин Владимирович. – Я передал ему ордена завода! Они хранятся в сейфе начальника первого отдела.
У завода четыре ордена: орден Ленина – за успешное освоение новой техники и хорошую организацию работы, получен в 1933 году. Орден Красного Знамени – за образцовое выполнение заданий правительства по производству боевых самолётов, получен в 1945 году. Второй орден Ленина вручён заводчанам за успешное выполнение восьмого пятилетнего плана и организацию производства новой техники в 1971 году. Орден Октябрьской Революции – за освоение и серийный выпуск самолётов Ил‑62 – получен в 1977 году.
Ордена Казанского авиационного завода.
Теперь ордена хранит Валерий Мачин – нынешний начальник первого отдела. Валерий Сергеевич считает, что если предприятие награждено орденами, то каждый его работник может считать себя причастным к этим наградам.
* «Свечки» – так называли на заводе женский конвой, состоявший в основном из старушек с винтовками, которые иногда засыпали от усталости где-нибудь в уголочке.
** «Шарашка» – конструкторское бюро закрытого типа.
*** «Определила возраст» – в годы ВОВ медкомиссия определяла возраст тех, кто оказывался без документов, так как многие скрывали возраст, чтобы не идти на фронт.
Наталья Урейская
Фото: Азат Ягудин, из архива Константина Карпова, Юлия Калинина
Добавить комментарий