Имя на камне, или Как я нашел своего деда
День Победы
08 мая 2018
В сентябре 2015 года мне на электронную почту пришло письмо, подписанное консулом-советником Генконсульства России в Лиепае А.В. Долгополовым.
«Уважаемый Айвар Рустамович! В связи с Вашим обращением сообщаем об увековечении Вашего деда Валеева Шагивалея Ахматовича, погибшего 7 ноября 1944 г., на братском воинском захоронении в пос. Курсиши Салдусского края Латвийской Республики». В приложении к письму была фотография мемориальной плиты, где в два ряда были высечены 30 фамилий с инициалами. В том числе, моего деда. Моя фамилия.
Парторг батальона
…Он был невоенным человеком – учительствовал, потом работал завучем, кажется, одно время даже возглавлял школу в городе Троицк Челябинской области. В начале войны стал, как и большинство мужчин страны, красноармейцем, прошел курсы младших командиров, получил звание младшего лейтенанта. Писал с фронта: «Завтра идем косить траву». И все понимали (даже, наверное, военные цензоры) что за траву необходимо косить на фронте… Деда, как имеющего партийный стаж и руководящий опыт, назначили парторгом целого батальона 164 стрелкового полка 33-й стрелковой Холмской Краснознаменной дивизии. Это соединение с 14 сентября 1944 по 22 октября 1944 принимало участие в Рижской наступательной операции. В октябре-ноябре 1944 участвовало в блокировании германских войск в Курляндском котле в районе города Ауце Латвийской АССР.
22 апреля 1945 дивизия вошла в Берлин с севера и дошла до рейхстага.
Но дед погиб задолго до этого дня – 7 ноября 44-го, в главный советский праздник. У младших командиров участь хоть и почетная, но обреченная - поднимать из мокрых холодных окопов товарищей, чтобы оказаться под пулями первыми.
Домой пришла похоронка и письмо из части: умер от ран по дороге в госпиталь в 1300 метрах от хутора Неляукас. Бабушка всю оставшуюся жизнь была ему верна, хотя претенденты на ее внимание появлялись систематически. Но по какой-то причине она так и не побывала на могиле мужа. Дети, хозяйство, работа – в этих хлопотах и проходит жизнь людей. Лишь недавно я узнал, что ехать-то было некуда: могилы деда как таковой и не существовало…
Несколько лет назад появился замечательный сайт – электронный банк данных о защитниках Отечества, погибших и пропавших без вести во время Великой Отечественной войны. Благодаря ОБД «Мемориал» многие наши современники не просто нашли сведения о своих родственниках, отдавших жизни в борьбе с фашизмом. Люди вдруг прочувствовали, насколько близкой и живой для них самих стала память о войне. А ведь, чего греха таить, за 70 лет и слезы высохли, и миллионы военных судеб стали несколькими страницами в школьных учебниках.
Но оказалось, что благодаря интернету и неравнодушным людям сейчас можно найти не только документы. Волонтеры выполнили колоссальную работу, собрав на сайте «Русские мемориалы в Латвии» своеобразный архив, в котором описаны все советские воинские захоронения в этой стране.
За время Второй мировой в Латвии погибло примерно 157 тысяч наших солдат. Число захоронений – около четырехсот. Есть большие братские кладбища, где покоятся многие тысячи бойцов, есть совсем маленькие. Есть и еще порядка 20 неофициальных захоронений.
Что хорошо – на сайте есть странички конкретных воинских захоронений, на них – списки похороненных бойцов и фотографии самих кладбищ, включая могильные плиты. Больше недели я внимательно вглядывался в них, стараясь найти деда. Тщетно.
Поиски по переписке
В позапрошлом году я написал письмо в Посольство России в Латвии, приложил найденный в ОБД «Мемориал» документ – список безвозвратных потерь офицерского состава Хомской дивизии с 1 по 9 ноября 1944 года. Ответа долго не было. Очень долго.
Если честно, я по привычке думать плохо о чиновниках, особенно и не рассчитывал на ответ. Даже почти забыл – бытовая текучка, дела по работе. Но однажды, в начале марта 2015 года отчего-то вспомнил о своем деле. Даже решил, что надо бы написать еще. И буквально на следующий день получил по электронной почте письмо на полторы страницы, подписанное Генеральным консулом Российской Федерации в Лиепае Вячеславом Николаевым. Лиепая – это город на самом западе Латвии, там есть наше Генконсульство – помимо посольства России в Риге. Так вот, оказывается, про мою просьбу не забыли.
«Генеральное консульство России в Лиепае в июле 2014г. обратилось с соответствующим письмом в Комитет братских кладбищ Латвии, который в соответствии с латвийским законодательством является уполномоченной организацией по реализации межправительственного российско-латвийского соглашения о статусе латвийских захоронений на территории Российской Федерации и российских захоронений на территории Латвийской Республики, координации поисковой и военно-мемориальной работы в Латвии, - прочел я в послании. – К сожалению, ответ из указанного комитета до настоящего времени не получен. Данное обстоятельство, по всей видимости, связано с необходимостью проведения дополнительных архивных и поисковых работ по установлению места перезахоронения Вашего родственника».
Далее мне давалась своего рода инструкция. Необходимо было получить справку о месте первоначального захоронения деда из Центрального архива Минобороны в Подольске. И еще одну справку – о возможном перезахоронении останков – из Латвийского национального архива.
Кроме того, мне было предложено написать в Комитет братских кладбищ Латвии и попросить дать согласие на увековечение имени деда на ближайшем к месту гибели воинском мемориале в Курсиши, если документы о перезахоронении не будут найдены.
После такого письма у меня выросли крылья. Обычной почтой отправил запрос в архив Минобороны, по электронной – в архив Латвии и в Комитет братских кладбищ. Спустя полтора месяца мне пришла типовая справка из Подольска с уже известными мне данными. Комитет братских кладбищ не ответил вовсе. А вот из архива Латвии мне пришло два письма. Одно было чисто формальное – впрочем, именно то, что мне и нужно было, как справка и из архива Минобороны. А второе написал руководитель Национального архива Латвии Артис Фрейманис, несколько прояснив ситуацию с захоронениями:
«Добрая половина солдат-победителей за 45 лет советской власти так и не нашли отражение имён на плитах братских захоронении. После войны постепенно первичные захоронения укрупняли, создавая братские кладбища. Некоторых погибших перенесли дважды. К тому времени примитивные таблички на могилах (если их вообще было возможность поставить) разложились и бойцов в основном перезахоронили как неизвестных».
Латвийский архивариус сообщил, что в 1965 году военкоматы произвели всесоюзную сверку по установлению имен погибших. Была путаница с названиями населенных пунктов и административным делением после установления советской власти. Свою лепту внесла пресловутая тогда секретность. В итоге, многие солдаты Красной армии были похоронены анонимно. Тем более, если не поступали запросы от родственников. Случались и ошибки в процессе увековечивания: человек погребен в одном месте, а плита с его именем – в другом. Наконец, были и просто искажения в написании имен, особенно непривычных русскому уху…
Собрав все полученные документы, я переправил их в наше Генконсульство в Лиепае. И вот в сентябре мне пришел ответ с фотографией мемориальной плиты с именем моего деда. Теперь наша семья знала, куда возлагать цветы. И я должен был их туда возложить.
Курсиши
Планировал поехать летом, когда тепло. Но потом вспомнил: у меня же действующая виза – осталась от отпуска в Грецию. Эта страна, как и Латвия входит в Шенгенское соглашение. Срок визы истекал, и нужно было успеть ею воспользоваться. Взял энную сумму денег в долг, через интернет забронировал гостиницу на три дня в Риге – и поехал искать Курсиши.
Впрочем, не так. Сам поселок и дорогу на кладбище я нашел на карте, сидя за компьютером дома. Сначала надо было добраться из Риги до городка Салдус. Это примерно сто километров. Потом выбрать дорогу в сторону литовской границы и еще километров тридцать ехать до поселка Курсиши. А дальше – искать его северо-восточную окраину.
С помощью фотопанорам на карте Google я буквально изучил весь путь по проселочной дороге. Само кладбище было чуть в стороне, в небольшом лесу, но я приметил на фотографии ориентир – какое-то агропромышленное сооружение перед нужным мне поворотом.
Нельзя сказать, что можно было потеряться, однако до конечного пункта моего путешествия добраться непросто: минимум две пересадки на автобусе и далее на своих двоих. Поэтому ехать решил на арендованной в Риге машине, благо наши права в Латвии действительны.
…На место приехал поздно. В четыре часа дня в декабре в Прибалтике начинает смеркаться. Советское военное кладбище в Курсиши примыкает к местному латышскому. Разница, конечно, есть, оно и понятно. На нашем похоронено больше четырех тысяч человек. Но само кладбище довольно компактное, прибранное; состояние, в общем, даже хорошее – если сравнивать с другими братскими захоронениями. Однако, очевидно, место не туристическое, и лоска центральных мемориалов здесь нет. Стоит бетонная фигура солдата – памятник, судя по всему, типовой и явно требующий хотя бы покраски. Если что и удивило, то даже не казенный дух этого кладбища – повторюсь, это объяснимо. А его герметичность, что ли. Четыре мемориальные стены, на которых расположены памятные плиты, как будто стараются защитить этот небольшой кусочек земли от внешнего мира. И есть в том какая-то трогательная тщета…
По другую сторону от памятника через клумбу – три свежие каменные плиты с именами солдат и офицеров, чьи имена теперь уже навсегда вырваны из небытия. На центральной плите в третьей строке высечено: «мл. л-т ВАЛЕЕВ Ш.А.»
Ловлю себя на мысли, что до сего момента просто не верил, что все это не розыгрыш, а мне прислали просто фотографию, и никакой плиты на кладбище нет. А еще думаю о том, как мой дед, который тогда был гораздо младше меня, провел последние дни своей жизни. Думаю даже не о свистящих пулях и канонаде, как в кино. Просто представляю этот быт – окопы, грязь, промозглый ноябрьский ветер, тяжелая намокшая шинель, сухой паек. Короткое забытье сна. Потом снова все это. Безнадежные думы о доме и семье. Или все-таки надеялся? Как помещалось в его сознании мысль о смерти, которая каждый день приходила за его друзьями?
Все-таки война – это самая противоестественная форма бытования человечества…
«Никогда» - не повод
На следующий день мы говорили с первым секретарем, заведующим консульским отделом посольства РФ в Латвийской республике Игорем Корнеевым о состоянии воинских захоронений.
- Территория Латвии разбита на три консульские округа. В соответствии со штатным расписанием за каждым нашим дипломатом закреплен определенный район, - рассказал Игорь Геннадьевич. – Мы регулярно, как только сходит снег, совместно с Комитетом братских кладбищ, а нередко и с представителями местной власти объезжаем мемориалы и захоронения. У меня их восемь. В каком-то районе 20. Где-то два – но гигантских. К примеру, центральный мемориал в Добеле - это восемь тысяч погребенных бойцов. По результатам объездов фиксируем состояние захоронений. Материалы размещаем на специализированном сайте посольства. Кроме того, делаем сводные таблицы, где отмечаются захоронения, требующие ухода. Обобщенные данные направляем в МИД Латвии.
- И есть реакция?
- Определенный эффект это имеет. Но надо понимать, что содержание такого большого количества захоронений стоит немалых денег, очевидно, что в местных администрациях их нет. Поэтому помимо предъявления претензий, мы реализуем свое право, данное нам в рамках соглашения, приводить в порядок захоронения наших воинов за счет средств российского бюджета. Размер выделяемых средств на эти цели – показатель степени заботы страны о памяти тех, кто ее защищал. В среднем на Латвию выделяется 700-800 тысяч долларов ежегодно. В 2015 году с учетом спонсорских средств, которые мы тоже стараемся привлекать, в благородное дело было вложено 970 тысяч долларов. На эти деньги было капитально отремонтировано 23 захоронения. К этим работам мы причисляем перезахоронения останков солдат, обнаруженных поисковиками. Так, в 2015 году мы перезахоронили порядка 300 солдат.
- Поисковики местные или из России?
- Поисковое движение интернационально. В Латвии существует несколько поисковых организаций. Пожалуй, самое известная из них – «Легенда». Ее руководитель Талис Эшмитс, человек, который действительно болеет за дело.
- Какая у латышей мотивация? Они же нас, кажется, недолюбливают?
- Это обывательское ощущение. Человек – существо сложное, подчас загадочное, и уж точно нельзя мазать всех одним мирром. Есть очень много людей в Латвии, этнических латышей, у которых деды и прадеды воевали против гитлеровцев. Как ни крути, это наша общая память.
- Когда память последнего солдата, погибшего здесь, удастся увековечить?
- «Война не закончена, пока не похоронен последний солдат». Знаете, тот же Талис Эшмитс на такой же вопрос на радио ответил: «Никогда». К сожалению, невозможно в этом поставить точку. Слишком большие были потери. Слишком сложны исторические перипетии. С этим нужно свыкнуться. Но мы в любом случае будем работать.
Айвар ВАЛЕЕВ
Челябинск
«Уважаемый Айвар Рустамович! В связи с Вашим обращением сообщаем об увековечении Вашего деда Валеева Шагивалея Ахматовича, погибшего 7 ноября 1944 г., на братском воинском захоронении в пос. Курсиши Салдусского края Латвийской Республики». В приложении к письму была фотография мемориальной плиты, где в два ряда были высечены 30 фамилий с инициалами. В том числе, моего деда. Моя фамилия.
Парторг батальона
…Он был невоенным человеком – учительствовал, потом работал завучем, кажется, одно время даже возглавлял школу в городе Троицк Челябинской области. В начале войны стал, как и большинство мужчин страны, красноармейцем, прошел курсы младших командиров, получил звание младшего лейтенанта. Писал с фронта: «Завтра идем косить траву». И все понимали (даже, наверное, военные цензоры) что за траву необходимо косить на фронте… Деда, как имеющего партийный стаж и руководящий опыт, назначили парторгом целого батальона 164 стрелкового полка 33-й стрелковой Холмской Краснознаменной дивизии. Это соединение с 14 сентября 1944 по 22 октября 1944 принимало участие в Рижской наступательной операции. В октябре-ноябре 1944 участвовало в блокировании германских войск в Курляндском котле в районе города Ауце Латвийской АССР.
22 апреля 1945 дивизия вошла в Берлин с севера и дошла до рейхстага.
Но дед погиб задолго до этого дня – 7 ноября 44-го, в главный советский праздник. У младших командиров участь хоть и почетная, но обреченная - поднимать из мокрых холодных окопов товарищей, чтобы оказаться под пулями первыми.
Домой пришла похоронка и письмо из части: умер от ран по дороге в госпиталь в 1300 метрах от хутора Неляукас. Бабушка всю оставшуюся жизнь была ему верна, хотя претенденты на ее внимание появлялись систематически. Но по какой-то причине она так и не побывала на могиле мужа. Дети, хозяйство, работа – в этих хлопотах и проходит жизнь людей. Лишь недавно я узнал, что ехать-то было некуда: могилы деда как таковой и не существовало…
Несколько лет назад появился замечательный сайт – электронный банк данных о защитниках Отечества, погибших и пропавших без вести во время Великой Отечественной войны. Благодаря ОБД «Мемориал» многие наши современники не просто нашли сведения о своих родственниках, отдавших жизни в борьбе с фашизмом. Люди вдруг прочувствовали, насколько близкой и живой для них самих стала память о войне. А ведь, чего греха таить, за 70 лет и слезы высохли, и миллионы военных судеб стали несколькими страницами в школьных учебниках.
Но оказалось, что благодаря интернету и неравнодушным людям сейчас можно найти не только документы. Волонтеры выполнили колоссальную работу, собрав на сайте «Русские мемориалы в Латвии» своеобразный архив, в котором описаны все советские воинские захоронения в этой стране.
За время Второй мировой в Латвии погибло примерно 157 тысяч наших солдат. Число захоронений – около четырехсот. Есть большие братские кладбища, где покоятся многие тысячи бойцов, есть совсем маленькие. Есть и еще порядка 20 неофициальных захоронений.
Что хорошо – на сайте есть странички конкретных воинских захоронений, на них – списки похороненных бойцов и фотографии самих кладбищ, включая могильные плиты. Больше недели я внимательно вглядывался в них, стараясь найти деда. Тщетно.
Поиски по переписке
В позапрошлом году я написал письмо в Посольство России в Латвии, приложил найденный в ОБД «Мемориал» документ – список безвозвратных потерь офицерского состава Хомской дивизии с 1 по 9 ноября 1944 года. Ответа долго не было. Очень долго.
Если честно, я по привычке думать плохо о чиновниках, особенно и не рассчитывал на ответ. Даже почти забыл – бытовая текучка, дела по работе. Но однажды, в начале марта 2015 года отчего-то вспомнил о своем деле. Даже решил, что надо бы написать еще. И буквально на следующий день получил по электронной почте письмо на полторы страницы, подписанное Генеральным консулом Российской Федерации в Лиепае Вячеславом Николаевым. Лиепая – это город на самом западе Латвии, там есть наше Генконсульство – помимо посольства России в Риге. Так вот, оказывается, про мою просьбу не забыли.
«Генеральное консульство России в Лиепае в июле 2014г. обратилось с соответствующим письмом в Комитет братских кладбищ Латвии, который в соответствии с латвийским законодательством является уполномоченной организацией по реализации межправительственного российско-латвийского соглашения о статусе латвийских захоронений на территории Российской Федерации и российских захоронений на территории Латвийской Республики, координации поисковой и военно-мемориальной работы в Латвии, - прочел я в послании. – К сожалению, ответ из указанного комитета до настоящего времени не получен. Данное обстоятельство, по всей видимости, связано с необходимостью проведения дополнительных архивных и поисковых работ по установлению места перезахоронения Вашего родственника».
Далее мне давалась своего рода инструкция. Необходимо было получить справку о месте первоначального захоронения деда из Центрального архива Минобороны в Подольске. И еще одну справку – о возможном перезахоронении останков – из Латвийского национального архива.
Кроме того, мне было предложено написать в Комитет братских кладбищ Латвии и попросить дать согласие на увековечение имени деда на ближайшем к месту гибели воинском мемориале в Курсиши, если документы о перезахоронении не будут найдены.
После такого письма у меня выросли крылья. Обычной почтой отправил запрос в архив Минобороны, по электронной – в архив Латвии и в Комитет братских кладбищ. Спустя полтора месяца мне пришла типовая справка из Подольска с уже известными мне данными. Комитет братских кладбищ не ответил вовсе. А вот из архива Латвии мне пришло два письма. Одно было чисто формальное – впрочем, именно то, что мне и нужно было, как справка и из архива Минобороны. А второе написал руководитель Национального архива Латвии Артис Фрейманис, несколько прояснив ситуацию с захоронениями:
«Добрая половина солдат-победителей за 45 лет советской власти так и не нашли отражение имён на плитах братских захоронении. После войны постепенно первичные захоронения укрупняли, создавая братские кладбища. Некоторых погибших перенесли дважды. К тому времени примитивные таблички на могилах (если их вообще было возможность поставить) разложились и бойцов в основном перезахоронили как неизвестных».
Латвийский архивариус сообщил, что в 1965 году военкоматы произвели всесоюзную сверку по установлению имен погибших. Была путаница с названиями населенных пунктов и административным делением после установления советской власти. Свою лепту внесла пресловутая тогда секретность. В итоге, многие солдаты Красной армии были похоронены анонимно. Тем более, если не поступали запросы от родственников. Случались и ошибки в процессе увековечивания: человек погребен в одном месте, а плита с его именем – в другом. Наконец, были и просто искажения в написании имен, особенно непривычных русскому уху…
Собрав все полученные документы, я переправил их в наше Генконсульство в Лиепае. И вот в сентябре мне пришел ответ с фотографией мемориальной плиты с именем моего деда. Теперь наша семья знала, куда возлагать цветы. И я должен был их туда возложить.
Курсиши
Планировал поехать летом, когда тепло. Но потом вспомнил: у меня же действующая виза – осталась от отпуска в Грецию. Эта страна, как и Латвия входит в Шенгенское соглашение. Срок визы истекал, и нужно было успеть ею воспользоваться. Взял энную сумму денег в долг, через интернет забронировал гостиницу на три дня в Риге – и поехал искать Курсиши.
Впрочем, не так. Сам поселок и дорогу на кладбище я нашел на карте, сидя за компьютером дома. Сначала надо было добраться из Риги до городка Салдус. Это примерно сто километров. Потом выбрать дорогу в сторону литовской границы и еще километров тридцать ехать до поселка Курсиши. А дальше – искать его северо-восточную окраину.
С помощью фотопанорам на карте Google я буквально изучил весь путь по проселочной дороге. Само кладбище было чуть в стороне, в небольшом лесу, но я приметил на фотографии ориентир – какое-то агропромышленное сооружение перед нужным мне поворотом.
Нельзя сказать, что можно было потеряться, однако до конечного пункта моего путешествия добраться непросто: минимум две пересадки на автобусе и далее на своих двоих. Поэтому ехать решил на арендованной в Риге машине, благо наши права в Латвии действительны.
…На место приехал поздно. В четыре часа дня в декабре в Прибалтике начинает смеркаться. Советское военное кладбище в Курсиши примыкает к местному латышскому. Разница, конечно, есть, оно и понятно. На нашем похоронено больше четырех тысяч человек. Но само кладбище довольно компактное, прибранное; состояние, в общем, даже хорошее – если сравнивать с другими братскими захоронениями. Однако, очевидно, место не туристическое, и лоска центральных мемориалов здесь нет. Стоит бетонная фигура солдата – памятник, судя по всему, типовой и явно требующий хотя бы покраски. Если что и удивило, то даже не казенный дух этого кладбища – повторюсь, это объяснимо. А его герметичность, что ли. Четыре мемориальные стены, на которых расположены памятные плиты, как будто стараются защитить этот небольшой кусочек земли от внешнего мира. И есть в том какая-то трогательная тщета…
По другую сторону от памятника через клумбу – три свежие каменные плиты с именами солдат и офицеров, чьи имена теперь уже навсегда вырваны из небытия. На центральной плите в третьей строке высечено: «мл. л-т ВАЛЕЕВ Ш.А.»
Ловлю себя на мысли, что до сего момента просто не верил, что все это не розыгрыш, а мне прислали просто фотографию, и никакой плиты на кладбище нет. А еще думаю о том, как мой дед, который тогда был гораздо младше меня, провел последние дни своей жизни. Думаю даже не о свистящих пулях и канонаде, как в кино. Просто представляю этот быт – окопы, грязь, промозглый ноябрьский ветер, тяжелая намокшая шинель, сухой паек. Короткое забытье сна. Потом снова все это. Безнадежные думы о доме и семье. Или все-таки надеялся? Как помещалось в его сознании мысль о смерти, которая каждый день приходила за его друзьями?
Все-таки война – это самая противоестественная форма бытования человечества…
«Никогда» - не повод
На следующий день мы говорили с первым секретарем, заведующим консульским отделом посольства РФ в Латвийской республике Игорем Корнеевым о состоянии воинских захоронений.
- Территория Латвии разбита на три консульские округа. В соответствии со штатным расписанием за каждым нашим дипломатом закреплен определенный район, - рассказал Игорь Геннадьевич. – Мы регулярно, как только сходит снег, совместно с Комитетом братских кладбищ, а нередко и с представителями местной власти объезжаем мемориалы и захоронения. У меня их восемь. В каком-то районе 20. Где-то два – но гигантских. К примеру, центральный мемориал в Добеле - это восемь тысяч погребенных бойцов. По результатам объездов фиксируем состояние захоронений. Материалы размещаем на специализированном сайте посольства. Кроме того, делаем сводные таблицы, где отмечаются захоронения, требующие ухода. Обобщенные данные направляем в МИД Латвии.
- И есть реакция?
- Определенный эффект это имеет. Но надо понимать, что содержание такого большого количества захоронений стоит немалых денег, очевидно, что в местных администрациях их нет. Поэтому помимо предъявления претензий, мы реализуем свое право, данное нам в рамках соглашения, приводить в порядок захоронения наших воинов за счет средств российского бюджета. Размер выделяемых средств на эти цели – показатель степени заботы страны о памяти тех, кто ее защищал. В среднем на Латвию выделяется 700-800 тысяч долларов ежегодно. В 2015 году с учетом спонсорских средств, которые мы тоже стараемся привлекать, в благородное дело было вложено 970 тысяч долларов. На эти деньги было капитально отремонтировано 23 захоронения. К этим работам мы причисляем перезахоронения останков солдат, обнаруженных поисковиками. Так, в 2015 году мы перезахоронили порядка 300 солдат.
- Поисковики местные или из России?
- Поисковое движение интернационально. В Латвии существует несколько поисковых организаций. Пожалуй, самое известная из них – «Легенда». Ее руководитель Талис Эшмитс, человек, который действительно болеет за дело.
- Какая у латышей мотивация? Они же нас, кажется, недолюбливают?
- Это обывательское ощущение. Человек – существо сложное, подчас загадочное, и уж точно нельзя мазать всех одним мирром. Есть очень много людей в Латвии, этнических латышей, у которых деды и прадеды воевали против гитлеровцев. Как ни крути, это наша общая память.
- Когда память последнего солдата, погибшего здесь, удастся увековечить?
- «Война не закончена, пока не похоронен последний солдат». Знаете, тот же Талис Эшмитс на такой же вопрос на радио ответил: «Никогда». К сожалению, невозможно в этом поставить точку. Слишком большие были потери. Слишком сложны исторические перипетии. С этим нужно свыкнуться. Но мы в любом случае будем работать.
Айвар ВАЛЕЕВ
Челябинск
Добавить комментарий