Гадания на год и всю жизнь

Каждая песенка – четыре строчки, две последние из них – некое предсказание, которое достанется тому, чьё колечко на этих словах достаёт водящая.

«КРАСИВЫЙ ЦВЕТОК НА ВОДЕ ЗАСИЯЛ»

Одна из песен, например, такая:

Дверь отворила – широко раскрылась.

Красивый цветок на воде засиял.

Красивый цветок на воде – свет воды.

Мы – родительского дома сияние.

– Раз речь про сияние, свет – это очень хороший знак для спрашивающего. Слова про родителей – значит, в семье будут хорошие новости, – поясняет Вера Уканеева, заведующая клубом села Малое Сунчелеево Аксубаевского района. – Обычно первые две строчки в этих старинных песнях относятся к миру природы, а вторые уже трактуются как предсказания человеческой судьбы. И между человеком и природой должна быть гармония.

Вера переводит для нас ещё одну песню с привязкой, что называется, к местности:

Пёстрые белые валенки.

«Из белого пуха?» – спрашивают.

Куда бы ни приехали – узнают:

«Сунчелеевские?!»

Тут смысл в том, говорит завклубом, что спрашивающий станет искусным мастером, чьё мастерство будут признавать и за пределами родной местности. В общем, как видим, трактовать чувашские песенные четверостишия – тоже своего рода искусство, и ему учатся сызмальства, участвуя в народных праздниках, дошедших до нас с очень давних времён.

Гадания – важная часть зимней обрядовой традиции чувашей, неизменная составляющая праздника, который в Малом Сунчелееве называется Кив Сене сул  (где-то в других поселениях он сливается с более древним чувашским праздником Сурхури). Поскольку главными занятиями крестьян были земледелие и животноводство, то и гадали не только на банальное «женюсь ли / выйду ли замуж», но и на то, будет ли богатым урожай, благоприятной ли будет погода в следующем земледельческом сезоне, ждать ли хорошего приплода от скота.

В НАДЕЖДЕ НА ХОРОШУЮ ЖИЗНЬ

Сурхури раньше праздновался в дни зимнего солнцестояния и символизировал победу света (удлиняющийся день) над тьмой. После того как чуваши приняли христианство, первые в годовом календарном цикле чувашей обрядовые традиции сместились на период между Рождеством и Крещением, на святки. И, например, Кив Сене сул – это старый Новый год. В советские времена старинные праздничные обряды, конечно, мягко говоря, не приветствовались, но в деревнях народ всё равно старался соблюдать традиции.

– С детства помню, как мама пекла на старый Новый год чувашские колобки – йава, жарила горох, – вспоминает Вера Уканеева. – Дети набирали полные карманы этого гороха, ходили из дома в дом по деревне с песнями и частушками. Мальчишки, помню, надевали старые шубы мехом наружу, чтобы «пугать» односельчан.

Детишек, поющих такие чувашские колядки, конечно, принято угощать пирогами да конфетами. А жареным горохом чуваши обсыпают друг друга, поздравляя с праздником. Это чтобы в домах достаток был да урожай хороший.

Молодёжь обычно собиралась вечерами где-нибудь в одном доме. Парни варили пиво, девушки пекли пироги, а потом устраивали те самые гадания, много танцевали и песни пели.

Сейчас, когда старинные обычаи активно возрождают и популяризируют для нового поколения, молодых собирают на праздник в клубах. И песенные традиции немного поменяли.

– В старинных песнях, – поясняет Вера Уканеева, – можно услышать самые разные предсказания. Как-то, давно уже, на нашем празднике одной бабушке достались слова про иной мир. И она в тот год умерла. С тех пор мы про такое не поём. Хочется хорошей жизни…
ЗЕРНО КУРЫ НАТАЩИЛИ? К ДЕНЬГАМ!

Сурхури переводится как «овечья нога». И неспроста.

– Помню, придём мы, девчонки, в праздничный вечер в тёмный хлев, – вспоминает Анна Никанорова из села Таковары Буинского района, – и начинаем овечек ловить. Попадётся чёрная – муж будет брюнетом, белая – блондином. А если овца серая, то седой будет, старый.

Интересно, что в интернете некоторые из чувашей, тоже описывающих этот способ гадания на мужа, пишут: бывало ещё и так, что поймает девушка не овцу, а козу. Ну, что поделаешь, будет, значит, муж…

– Сурхури – очень весёлый праздник, – продолжает рассказ Анна Степановна. – Мы сам Новый год так не ждали, как Сурхури. В эти дни можно было даже похулиганить немножко, и никто ругать не будет.

Хулиганство, по её словам, заключалось в том, что кому‑то могли ворота снегом завалить, чтобы не открывались, или сани на окраину деревни угнать. Но вот зачем это делали – Анна Никанорова не знает. Традиция такая!

А ещё, вспоминает она, ложились во дворе на снег, а утром смотрели, что попало в ту проталину, которую твоё тело оставило. Если соломы ветром нанесло – не жди в этом году богатой жизни. Зёрна куры натащили – тут как раз с деньгами всё наладится. А вот если уголёк попадёт – это совсем нехорошо, это к пожару…

Или ещё ставили в избе на пол миски, в которых могли быть монетки, зерно, вода, и запускали в дом курицу. Если она подходила к миске с монетами или зерном – это к богатой жизни, к сосуду с водой – пьянство гадающему грозит (или, если речь про девушку, муж будет пьющий).

Гадания эти, смеётся Анна Степановна, конечно, часто не сбывались. И даже, пожалуй, чаще не сбывались, чем наоборот. Она, например, запомнила, как кидала когда‑то валенок за околицу (этот популярный у многих народов обычай на предсказание места жительства будущего жениха у чувашей тоже бытует), но дальнейшее замужество с «валенковым» вектором не совпало.

Зато все подобные обряды – это хороший способ лишний раз вспомнить старинные обычаи, народные танцы и песни, научить им своих детей и внуков, чтобы и у тех сохранялось чувство причастности к истории своего рода и народа.

Евгения Чеснокова

Фото из личного архива Веры Уканеевой