За кулисами школьного балла

В этом году в отечественном интернете вновь активно обсуждались перлы абитуриентов – «через-чюр», «оррестовать», «символ Олимпиады – 80 – Чебурашка» и другие. «Татарстан» попробовал выяснить, насколько актуальна тема низкой готовности поступающих для республиканских вузов. И пришёл к неожиданным результатам.
– Уровень абитури­ентов становится выше из года в год. В этом году средний показатель ЕГЭ, с ко­торым к нам идут, вырос почти на 2 балла, – сразу же за­являет ответственный секретарь приёмной комиссии Казанского национального исследовательско­го технического университета им. А. Н. Туполева – КАИ (КНИТУ – КАИ) Роман Моисеев. – Раньше первые две недели первого курса мы доводили уровень выпускни­ков школ до уровня вуза по выс­шей математике и физике, был ин­тенсив по техническим направле­ниям. Сейчас этого не требуется – первокурсники хорошо осваивают даже дополнительные дисципли­ны. Которые сами же и выбирают.

О ЧЁМ ТЫ, НАТАША?
Более половины абитуриентов КНИТУ – КАИ (около 500 чело­век) – из Татарстана, около трети (примерно 300 человек) – из Каза­ни. Физика, математика и русский язык – суммарный балл ЕГЭ по этим предметам у поступающих в КНИТУ – КАИ по общему кон­курсу переваливает за 200. Есть ряд престижных специальностей, за которые конкурируют с 230‑240 баллами.
– Первого сентября я пошёл на линейку – было интересно, кого же мы набрали. Так вот, в не­которых группах ребята уже об­суждали, над чем вместе можно поработать. Это очень позитивный знак, – говорит Роман Моисеев.
В гуманитарных вузах на си­туацию смотрят менее оптими­стично.
– Действительно, на «бюджете» проходной балл растёт, конкурс становится выше. Но высокий балл ЕГЭ, увы, не означает, что абиту­риент умеет мыслить. Да, он вла­деет фактологией. Но поскольку всё его обучение в старших клас­сах сводилось к натаскиванию на ЕГЭ, сравнивать и сопоставлять он может с трудом, а знакомиться со смежными темами для более глубокого изучения основной он не привык, – говорит доцент кафедры археологии и этнологии Казанского федерального универ­ситета Вадим Козлов. – Всё это происходит на фоне погружённо­сти в интернет, социальные сети. Происходит убийство грамотно­сти, отказ от языковых норм, по­всеместное использование сленга. Конечно, это давно длящийся, гло­бальный, объективный процесс. Но при сложении всех факторов мы получаем будущего специали­ста с очень скудной лексической палитрой. При том что в высшей школе свободное изложение мыс­ли с использованием профессио­нальной терминологии – не цель, а банальный инструмент.

– Наши абитуриенты соответ­ствуют самым высоким требова­ниям в том, что касается баллов по предметам, напрямую связан­ным с их будущей профессией. Они приносят портфолио, кото­рые демонстрируют, что в шко­ле они работали над проектами в сфере журналистики. Но вот их знания по другим предме­там – истории, обществознанию, географии – вызывают вопросы. А ведь программа вуза рассчитана на то, что выпускник подготов­лен комплексно, основательно. И когда приходится вынужденно восполнять пробелы, нагрузка на преподавателей и студентов растёт, – говорит директор Выс­шей школы журналистики и ме­диакоммуникаций Казанского федерального университета Леонид Толчинский. – В связи с этим я скептически отношусь к ЕГЭ как к форме проверки зна­ний по гуманитарным школьным предметам и особенно как к кри­терию, на основе которого осу­ществляется зачисление в гума­нитарный вуз. Да, в изложении выпускник может пересказать в подробностях отрывок про бал Наташи Ростовой (и в современ­ных реалиях это уже хорошо!). Но мне важно, насколько он по­нял этот отрывок, язык, смыслы Толстого. Может ли он внятно говорить об этом с собственной позиции?
– Способность рассуждать, ана­лизировать, понимать материал в идеале формируется практиче­ски на всех предметах школьно­го цикла. У нас нет объективных замеров изменения этих навы­ков с позднесоветского време­ни и даже 90‑х годов, – отвечает на мой вопрос о том, снижаются ли аналитические и мыслитель­ные способности сегодняшних выпускников, кандидат фило­логических наук, доцент школы филологии факультета гумани­тарных наук НИУ ВШЭ Михаил Павловец. – Это ощущение субъек­тивно и возникает, на мой взгляд, по нескольким причинам. Одна – растущее с возрастом убеждение, что «раньше вода было мокрее, а трава зеленее». Другая – воз­росшая доступность высшего об­разования. В вузах с высокими конкурсами и объективным от­бором о падении качества аби­туриентов говорят гораздо реже. Третья – общая «инфантилизация» подрастающего поколения. Про­должительность жизни, матери­альное, психологическое благопо­лучие растёт, из‑за чего возникает феномен «продлённого детства»: молодёжь позднее начинает вести самостоятельную жизнь, позднее создаёт семьи и, соответственно, позднее готова интеллектуально и психологически к получению высшего образования. Ей некуда торопиться.

ЭКЗАМЕН НА ПРОЧНОСТЬ
«Мы не «колёсики и винтики», мы – Фиксики», – такой фразой отозвались ученики 9‑го класса одной из престижных казанских школ на цитату Ленина о роли ли­тературы в партийном движении. Фиксики (от англ. to fix – чинить, исправлять) – это такие муль­тяшные Карандаш и Самоделкин нового времени. Они постоянно ищут решения для новых и новых задач.
– Казалось бы, пяти часов филологии в неделю в девятом классе (в нашей шко­ле это 2 часа русско­го языка и 3 часа литературы) доста­точно для планомер­ного освоения программы. Она, к слову, не предусматривает целе­направленной подготовки именно к тестовым экзаменам, но мы про­сто вынуждены тратить на это часть времени. Так что из пяти часов вычитается время подготов­ки к ОГЭ, к регулярным монито­рингам, пусть и небольшим, но всё же обязательным проверочным работам по каждой теме. И нужно учесть, что, по сравнению с пре­дыдущей школьной программой, в нынешней – на порядок больше произведений для изучения. К концу года девятиклассник дол­жен объять необъятное и сдать изложение, сочинение и тест. В этом году может добавиться ещё и устный экзамен. В 11-м клас­се ситуация немногим лучше, – рассказывает Ольга Соловцова, учитель русского языка и литера­туры казанского лицея №131.

Учителя и ученики в старшей школе действительно чем‑то на­поминают «фиксиков»: и те и дру­гие заняты устранением различ­ных ситуативных проблем, непре­рывным балансированием между непосредственно учёбой и гонкой за многочисленными целевыми показателями – оценками, бал­лами, рейтингами. Родители – бо­лельщики на этом изнурительном марафоне: самые ярые до пре­дела заполняют график ребёнка занятиями с репетиторами ради заветного высокого балла за ЕГЭ.
– Мы редко говорим о том, что, возмож­но, высшее образо­вание не нужно всем детям или нужно не сразу после шко­лы. В России это – отголосок советской традиции. Тогда диплом обеспе­чивал успешное будущее, пре­стижную профессию, позволял войти в круг интеллигенции, – го­ворит директор центра компетен­ций «Академия менеджмента» (Набережные Челны), координатор «Олимпиады наставников» Уни­верситета Талантов (Казань) Ольга Репина. – Сегодня тоже, при прочих равных условиях, ра­ботодатель предпочтёт специали­ста с высшим образованием. Но ценится уже не столько уровень знаний, сколько сам факт оконча­ния вуза. Он означает, что соис­катель умеет соблюдать нормы, системно осваивать знания. Жёст­кой связки между дипломом и успехом сейчас нет.

СЧАСТЛИВЫЕ ЧАСОВ НЕ НАБЛЮДАЮТ
На февральской Международной научно-практической конферен­ции «Тенденции развития образо­вания» директор Института социо­логии образования РАО Владимир Собкин озвучил результаты опроса 3,5 тысячи родителей школьни­ков в Ленинградской области. Им, в частности, предлагалось оценить различные качества учителя: вла­дение материалом, использование форм и методов обучения, умение увлечь предметом, учёт индиви­дуальных особенностей учащихся и другие. Тенденция была такой: чем старше класс, тем сильнее родители критиковали учителя.
– Мы говорим о том, что явно снижается удовлетворённость родителей педагогами. Оттого, что они не могут учитывать ин­тересы ребёнка в процессе учеб­ной деятельности. Это серьёзный сигнал и диагноз состояния шко­лы, – прокомментировал тренд Владимир Собкин. – Насколько она вообще интересна ученику?
– Московские и петербургские передовые школы выбирают про­граммы, которые с первого класса формируют у детей мышление, готовность обсуждать предмет, будь то русский язык или мате­матика. Одна из таких программ – это методика Даниила Эльконина и Василия Давыдова. Мы действи­тельно немножко переоцениваем сейчас значимость ЕГЭ, но ведь и его структура меняется в кон­структивную сторону, – говорит Ольга Репина. – Например, се­годняшние задания в части «С» требуют глубокого владения мате­риалом. Я – сторонник ЕГЭ и смо­трю на него с позиций ученика и родителя. Единый госэкзамен даёт выпускнику пятнадцать воз­можностей для поступления в вуз, тогда как прежняя форма давала лишь одну.
Но при этом, отмечает спикер, ситуацию, в которой родителям ученика начальной школы пе­дагоги говорят о необходимости занятий с репетитором, можно расценивать как катастрофи­ческую. Нужно пересматривать или требования к образователь­ному результату, или сам принцип работы школы.
– Я вовсе не против достиже­ний, волевых усилий, некоторых высочайших результатов, кото­рыми всегда славилась наша си­стема образования. Но я считаю, что в ней должен поменяться акцент. В Финляндии, чья систе­ма образования считается од­ной из лучших в мире, ученики проводят в школе три-четыре часа в день. А главный ориентир для педагогов – это то, что дети должны ощущать себя счастли­выми, – говорит Ольга Констан­тиновна. – В книге Лайла Спен­сера «Компетенции на работе» представлены результаты иссле­дования человеческих качеств, связанных с успехом в работе. Упор делался на то, что действи­тельно приводит к наилучшему исполнению работы, чем отли­чаются «лучшие» специалисты от тех, кто выполняет свою ра­боту на «среднем» уровне. Оказа­лось, что отсутствие уверенности в себе, позитивного представле­ния о других людях и понятия доброты как базового качества человека мешали специалистам выполнять задачи на высшем уровне. В гонке за результатом мы зачастую рушим самооцен­ку ребёнка, волей-неволей даём понять, что если он не сдал тест, то ни на что не годен. С таким отношением к себе и к миру стать специалистом с высоким уров­нем компетенции ему будет очень трудно.
Между тем один из результатов упомянутого исследования Вла­димира Собкина – это на порядок возросшая удовлетворённость ро­дителей уровнем образования де­тей. Эксперт привёл предыдущие данные за 1991 год. Тогда на во­прос «Считаете ли вы, что ваш ребёнок получает достаточные знания во всех отраслях?» утвер­дительно ответили 7,5 процента респондентов. А в 2016 году – 48 процентов. То есть почти по­ловина опрошенных на основе собственной учёбы оценивают школу гораздо выше, чем их родители, которые 25 лет назад уровнем той самой учёбы были сильно не удовлетворены.