Cегодня люди все мне так близки, на отчий край похож весь белый свет…

МОЛОДОЙ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬ

Наш отец долгие годы работал агрономом и председателем колхоза. Должно быть, у колхоза «Уңыш» (первое значение – «Урожай», второе – «Успех») и в самом деле урожаи были успешными, и моего отца наградили орденом Трудового Красного Знамени. Это было в то время большим событием не только для нашей семьи, деревни, но и всего района. Видимо, из‑за того, что я тогда был ещё мал, мне было всего семь лет, настоящей ценности отцовской награды я недопонимал и воспринимал его, ну, как свой октябрятский значок.
Не помню, чтобы отец носил орден и напоказ гордился им. С этой отцовской наградой мы, дети, все вместе восьмером и по отдельности играли как с незатейливой игрушкой. В итоге потеряли и, сколько ни искали, так и не нашли до сих пор. Наградные документы остались, тешим себя надеждой, что со временем восстановим отцовский орден – получим дубликат. В последнее время об этом думается всё чаще. Оказывается, с годами всё, что связано с именами отца и матери, приобретает особое значение и становится всё дороже и дороже.
В те годы к правительственной награде, видимо, полагался и какой‑то ценный подарок. По той причине, должно быть, и появился на нашем дворе сверкающий лаком и никелем настоящий велосипед. Моей радости не было предела. Подари мне кто сегодня «Мерседес», я бы так, как тому далёкому велосипеду, не обрадовался. В нашей деревне в то время был всего один велик у дальних соседей, поэтому этот подарок был просто бесценным. Мне казалось, что не велосипед является придатком к ордену, а, наоборот, – орден к велосипеду.
Но велосипед был большой, для взрослых. Сев на него, я не доставал ногами до педалей, поэтому, набив шишки, разбив колени в кровь, за пару дней всё‑таки научился кататься, просунув ногу под рамой и весь скособочившись. Тайком готовился к Сабантую: вот приеду на велике на праздничный майдан и все попадают от восхищения!
Незадолго до праздника к соседке по имени Малика апа нагрянули гости из Перми. Среди них был мальчик на два‑три года старше меня. Мы с ним быстро подружились. Поскольку он был постарше и выше меня, то доставал ногами до педалей и прекрасно катался, удобно сидя на кожаном сиденье. Но мама ещё ранее предупреждала, чтобы я никому не давал велосипед. Говоря о матери, надо заметить, что она в противоположность отцу, идейному коммунисту, была из зажиточной семьи, которых в своё время называли кулаками.
Не знаю точно, то ли взыграла кровь маминого рода, то ли ещё что, но во мне проснулось желание выгодного обмена. Подтолкнул меня к этому как раз этот мальчик (сейчас уж и имени его не помню). В первый же день он достал из кармана зажигалку, сделанную в виде пистолета. Направил на меня ствол, щёлкнул курком, и из‑под мушки полыхнул язык пламени. Я был в восторге. Хотя и велосипед был хорош собою, но такой пистолет нам, деревенским мальчишкам, и во сне не снился. Пермский гость щёлкал пистолетом, а пламя вспыхивало прямо у меня в душе и разгоралось с каждым разом всё больше и больше.
Я решил обменять велосипед на пистолет-зажигалку – порядком замучился уже корячиться, крутя педаль из‑под рамы, да и вообще этот железный конь стал утомлять меня. Сказал пермяку об этом, он тут же достал зажигалку, сунул мне в руку, вскочил на велосипед и умчался по просёлочной дороге, только пыль столбом!
Своим домочадцам об этом выгодном обмене я, конечно же, и словом не обмолвился. Думал, раз отец отдал мне свой велосипед, значит, он стал моим и я могу делать с ним всё, что угодно. Целый день я щёлкал пистолетом, пускал огни, пугал мальчишек, а ночью, обняв своё стрелковое оружие, уснул крепким сном.
Утром мама испугалась, увидев меня с пистолетом в постели. Позвала отца, тот сразу распознал зажигалку. Досталось мне по полной. Пришлось вернуть зажигалку её хозяину и пригнать велосипед домой. Так что обмен мой оказался неудачным. Но я об этом не жалею. Если б мои родители одобрили мой поступок, то кем бы я стал? Предпринимателем, который покупает за червонец, а продаёт за полтинник?

ВЗГЛЯД НА МИР С ВЫСОТЫ МИНАРЕТА

В начальных классах мы учились в здании бывшей мечети. Хотя эта деревянная мечеть была построена ещё в 1921 году, она не скособочилась, не обветшала, лишь минарет её, будто сетуя на свою судьбу, протяжно стонал, когда задували ветра и вьюги. Как священна и дорога для всех татар башня Сююмбике, так же священна и дорога для моих односельчан была наша мечеть со своим стойким минаретом. До сих пор остаётся для меня большой загадкой, даже волшебством: как же односельчане смогли возвести эту мечеть в голодный 21‑й год? Ведь не сыскать человека, который, побывав у нас в деревне, не залюбовался бы её утончённостью, строительной завершённостью, архитектурным совершенством.
Откуда взялось такое мастерство у наших деревенских строителей, не имеющих никакого специального архитектурного образования?! Да, сегодня мечети строят почти в каждой деревне. Но не всегда они соответствуют требованиям гармонии. Минареты порой коротки и толсты или, наоборот, длинны и тонки, как заводские трубы. Из‑за отсутствия у строителей чувства пропорции, меры, да и просто-напросто таланта, профессионального мастерства деньги, собранные народом по крохам на строительство своего священного сооружения, нередко тратятся на возведение безвкусицы.
Нашей деревне повезло, её мечеть явилась прекрасным примером архитектурного совершенства и вошла в список исторических памятников, охраняемых государством.
Когда я начал учиться в школе, у меня была мечта – подняться под самую вершину минарета мечети и окинуть оттуда взглядом окрестности родной деревни. Минарет нашей мечети состоял из двух ярусов. До верхнего яруса можно было подняться по внутренней винтовой лестнице. Но это лишь две трети башни. До той части, где минарет заострялся, принимал конусообразную форму и на пике его красовался серебристый полумесяц, не было никакой лестницы. На самой его вершине было оставлено слуховое окошечко размером с голову взрослого человека, куда порой залетали голуби. Вот в это окошечко я и хотел поглядеть.
Однажды я спросил у матери: «Зачем нужен мечети минарет?» Она ответила: «Чтобы муэдзин с высоты его призывал людей к молитве, сынок. И потом... Когда поднимаешься на минарет, видна вся деревня. А главное, с минарета и взгляд бескраен, и голос безбрежен, и к Аллаху становишься ближе». Эти слова матери остались в моей душе на всю жизнь. Казалось, если я взберусь на минарет и посмотрю с него, просунув голову в слуховое окошечко, то увижу не только соседние деревни, Казань и Москву, но и весь мир, даже самого Всевышнего.
Всё-таки я осуществил свою мечту – поднялся под самую вершину минарета, когда учился в четвёртом классе. Неистово карабкался я на верхотуру, ломая подгнившие доски под кровельным железом, раздирая в кровь руки и ноги. А когда, просунув голову в слуховое окошко, посмотрел вокруг, то был поражён распахнувшейся передо мной неохватной панорамой. То ли оттого, что минарет легонько покачивался, то ли ещё из‑за чего-то, но мне вдруг сделалось как‑то не по себе, взгляд затуманился, всё передо мною поплыло... Точно Аллах осерчал на меня за то, что я без всякого разрешения вторгся в его владения, и поэтому воздействовал на моё сознание. Конечно, такое заключение я сделал значительно позже, когда уже подрос. В памяти после победного восшествия только и осталось, как я поспешно спускался с минарета.
После окончания начальной школы в своей родной деревне Ташлык, восьмилетней – в соседней деревне Шингальчи, средней – в Нижнекамске я направился учиться сначала в Казань, затем – в Москву. Когда возвращался в свою закамскую деревню, меня всегда первым встречал родной минарет нашей мечети. Но он старел и с каждым годом всё больше и больше клонился в сторону.
В один из приездов я увидел, что ветер сорвал с него кровельное железо и полумесяц завалился набок, готовый вот‑вот упасть. Это случилось как раз в то время, когда вышла моя новая книга и я получил небольшой гонорар. Осенью 1979 года я пригласил из Казани ребят-реставраторов, и мы стали ремонтировать минарет мечети. Конечно, моего гонорара было недостаточно. Протянул руку помощи друг юности Рифкат Муллин, работавший тогда заведующим районным отделом образования. По мере возможности помогали и односельчане.
Вот так сообща и починили минарет. Особенно памятным был день установки на нём сверкающего на солнце полумесяца. Народ собрался со всех окрестных деревень, все подбадривали нас, и это придавало нам энергии и чувства значительности события.
Правда, событие это не все оценили одинаково. По приезде в Казань меня вызвали сначала в обком комсомола, затем – в обком партии и как следует поддали за идеологический проступок, сделали вывод, что я не соответствую своей должности ответственного секретаря в журнале «Ялкын» («Пламя»).
– Как ты можешь воспитывать детей в духе строителей коммунизма, когда у тебя у самого в голове творится неизвестно что – взялся восстанавливать религиозные храмы!..
Я тоже не лыком шит, отвечаю:
– В мечети расположена школа. Кто будет отвечать, если минарет рухнет на детей?
Мои оппоненты совсем не ожидали такого поворота, что сразу и не нашлись, что ответить. Конфликт идеологий был на время исчерпан.
Но как мы ни старались со своими ремонтными работами, время шло неумолимо и делало своё дело. Деревянное здание потихоньку ветшало и пришло-таки в негодное состояние. Ничего не оставалось делать, как разобрать его. Предварительно мы сняли с нашего родного храма все размеры, подвергли всё сооружение снаружи и изнутри тщательной фотосъёмке для того, чтобы возродить мечеть в первоначальном виде, но только в каменном исполнении.
Зачинателем этого дела был мой младший брат Рамзиль. По профессии – строитель, по должности – прораб. Вопросы финансирования, поиска спонсоров я взял на себя, помогли, конечно, и односельчане-предприниматели, и кто как мог.
Сегодня мечеть нашей деревни со своим стройным красавцем-минаретом виднеется за десятки километров. Каждый раз, возвращаясь в родительский дом и выходя из лесу, я первым делом бросаю взгляд на белеющий вдали минарет моей мечети, точно это какой‑то путеводный и спасительный маяк моей жизни. Без этой мечети я не представляю себе родной деревни, я и самого себя не представляю на земле без неё. И сегодня перед глазами стоят леса, поля, окрестные деревни, небеса, полные белых облаков, весь мир, который я впервые увидел с высоты минарета нашей мечети. И сегодня звучат в моих ушах слова матери: «Поднимешься на минарет – станешь ближе к Аллаху».