Политическая кухня Зили Валеевой

МОДНАЯ ПОСУДА
– Приготовлю вам мясо в горшочках, – улыбается самая влиятельная женщина-политик Татарстана. – Но, кроме мяса, для вкуса мы добавим картошку, это в наших традициях. Лук обязательно золотисто-поджаренный на сливочном масле с морковкой – это даёт нежный вкус. Помню, что в 90-е, горшочки только вошли в моду, я их тогда и купила. Ведь в магазинах не только продуктов не было, но и посуды красивой, хозяйкам приходилось туго. А тут – горшочки! В них и обычная картошка с мясом вкусно получалась, и гостям подать красиво, и семью накормить сытно можно. И ещё быстро – ставишь горшочки в духовку, и можешь спокойно заняться другими делами. А то, что мясо в горшочках с бульончиком, то это как бы два в одном: и суп, и второе одновременно. Хозяйкам настоящее подспорье было.
А ещё это блюдо – мои студенческие воспоминания. В Москве, было в своё время кафе «Садко» – там я впервые в жизни попробовала это блюдо. Для студентов поход в кафе был большим событием. Увидев горшочки, я помечтала тогда, что когда-нибудь, когда у меня будет свой дом, я тоже буду готовить в горшочках…
– Мечта сбылась?
– Да, конечно. Хотя сейчас это блюдо дома готовят редко. Вот с трудом вспомнила где же эти горшочки у меня стоят. Еле отыскала. Приоритеты в питании сменились и это уже не то блюдо, чем хозяйка может удивить. Но оно, по-прежнему, осталось вкусным!
НА ОБЕ РУКИ МАСТЕР
 – Готовить любите?
– Если говорить о моих кулинарных способностях, больше люблю то, что приготовили другие. Я  больше мастер оценивать чужие блюда…
– Сегодня «Татарстан» с удовольствием возьмёт на себя эту приятную миссию…
– Постараюсь вас не разочаровать. – обещает Зиля Рахимьяновна, нарезая мясо левой рукой. – Вот пишу я правой рукой, как все, а шью, режу – левой, наверное, потому, что папа у меня левша.
– То есть вы на обе руки мастер?
– Получается, что так. Мелкими кусочки мяса быть не должны, иначе они будут не сочные. Режу крупно – его потом и кушать приятно, потому что каждый кусочек в себе сок задерживает. Да и быстрее это. Хотя в 90‑егодымне точно было не до разносолов на кухне, дома. Казалось, что весь народ на улице! Митинги, протестные голодовки, сборы подписей под разными воззваниями... Иногда мы, депутаты, прямо с сессии Верховного Совета выходили на площадь, чтобы выслушать мнения непримиримых групп. Потом снова возвращались в зал и там накал страстей меньше не становился. Порой дискуссии завершались далеко за полночь. Мясо отправляется в горшочки, теперь лук.
– Лук, в отличие от мяса, режем мелко‑мелко, – продолжает Зиля Рахимьяновна. – Он нам нужен только для вкуса. Морковку – чуть покрупнее...Время на кухне тает быстро. Но это время очень важно для любой женщины. Как бы далеко за пределы кухни ни простирались твои профессиональные компетенции, вечно желание женщины собрать свою семью за обеденным столом.
ЧЕМ ТОНЬШЕ ЛАПША,  ТЕМ ЛУЧШЕ СНОХА
– Что готовите?
– Борщ люблю готовить. Раньше очень увлекалась лапшой. Я, всё‑таки, деревенская сноха и всегда знала, что, чем тоньше лапша – тем лучше сноха. В этом плане старалась не посрамить городских женщин и лапшу резала так, что все отмечали её супертонкость. Как только я продемонстрировала своё искусство в первый раз – все поняли, что я достойная сноха. И сегодня я могу это сделать на раз‑два: и раскатать тесто, и нарезать так, чтобы лапша была не просто тонкой, но ещё и изящной. Это же так приятно наблюдать: бульон закипает, лапшу опускаешь – красиво. Наша традиционная кухня‑это искусство. И я очень ценю это искусство. Я знаю в республике мастериц, которые сделают лучшую в мире губадию, лучшую в мире лапшу… Женщины умеют удивить. Даже из самого простого теста смогут сделать такие вкусные блюда, что не стыдно накормить и гостей зарубежных, и все удивляются какая же вкусная у нас кухня. Лично приходилось видеть европейцев, которые сначала говорят, что они такое не едят, что пища у нас тяжёлая… А когда попробуют – за уши не оттащишь!

ИЗ ДУХОВКИ – В ДОМЖУР
Зиля Рахимьяновна добавляет в горшочки последний штрих – чернослив и отправляет всю дружную глиняную компанию в духовку.
– А пока мы можем приготовить овощи. Традиция подачи овощей целиком без нарезки, с веточками укропа, зеленого лука, была в старом Доме журналистов в Москве. Меня достаточно рано приняли в Союз журналистов СССР, поэтому у члена Союза была такая привилегия, в студенческие годы я могла посещать Домжур – одно из самых элитарных мест в Москве по тем временам. Туда все рвались. А пройти можно было только по удостоверению. Тот, кто с удостоверением, мог ещё своих друзей привести. У нас – юных журналистов – возможности заказывать дорогие блюда не было. А вот на «овощи» хватало. Но зато у нас была прекрасная возможность видеть там Бовина, слушать Аграновского, Каверзнёва – был такой знаменитый журналист‑международник или Валентина Зорина. Драгоценна была сама возможность – с теми, кого остальные видят только по телевизору, ты сидишь рядом, общаешься на равных. Они шутили, что они тут‑такие авторитеты –собираются, а что делают здесь эти пеструшки?! А на второй‑третьей встречах узнавали друг друга. Это были интереснейшие люди! За такие незабываемые встречи я благодарна своей профессии журналиста.
 
А ГДЕ УКРОП?
– Почему вы выбрали эту профессию? Мечтали с детства?
– Мечта была совсем другая. Для меня журналистика началась с конкурса школьных сочинений, где я победила, потому что написала про то, как я мечтаю стать летчицей. Я даже училась в парашютной школе, но мама прыгнуть не дала, сказала: «Я этого не переживу». В пользу журналистики сыграло то сочинение и то, что у меня были прекрасные педагоги. До сих пор считаю, что в школе практически ставят на крыло. Поэтому школа для меня всегда была местом святым, там люди, которых я любила. Всех учителей помню. И себя – как я носилась со своей идеей стать летчицей. Помню, мама борщ готовила и обнаружила, что нет укропа свежего. Она меня отправила на рынок за укропом. Я туда приехала и слышу по радио говорят: «Человек в космосе!». Это было такое событие! Я помчалась домой и кричу с порога: «Вы слышали, что произошло?». Они, конечно, слышали, радио в каждом доме было включено, и они уже переварили эту новость, пока я бежала. А я даже этого не сообразила, мне хотелось первой такую новость донести до дома: «Гагарин в космосе!» – кричу. А мама говорит: «А где укроп?»
А про укроп‑то я забыла.
Тогда эти героические профессии имели на детей огромное влияние. Лётчики, космонавты были у всех на устах. Все мечтали ими стать. А тут ещё и Терешкова полетела в космос – первая женщина‑космонавт. Отсюда и мечта стать лётчицей.
 
ПРОСНУЛАСЬ ЗНАМЕНИТОЙ
Вдруг учительница химии Нина Ильинична мне говорит: «Зиля, ну, что ты вбила себе в голову, какие летчики? Тебе журналистом надо быть!». А я и не знала, что это за профессия. А тогда как раз вышел роман Леонида Жуховицкого о журналисте. И надо же было такому случиться – Жуховицкий приехал в нашу библиотеку. Это было знаковое событие. Побывав на встрече с ним, видела как люди уходят вдохновленные, и впервые решила ориентироваться на эту профессию. Это был 8‑йкласс.
При нашей республиканской молодежной газете был подростковый клуб, меня туда взяли. Нам предложили писать материалы и заполнять полосу «Подросток». У меня не очень‑тополучалось. Всю свою страсть про лётчиков рассказала, а дальше что? Когда других хвалили, думала, наверное, не сюда мне надо. А в то время наша сборная по хоккею гремела во всём мире. И все мальчишки и девчонки, ночами из‑заразницыво времени, особенно когда были серии Канадских матчей, международные чемпионаты мира, смотрели их по телевизору. У меня был одноклассник Валера Самойлов – абсолютный фанат хоккея. Мы иногда собирались у него на матч. А Валера сам в хоккей играл. Вот он, значит, садился в полной хоккейной экипировке перед телевизором, мы вокруг него. И он так страстно болел, а ещё стучал клюшкой и кричал: «Анатолий Иванович, выпустите!» (Анатолий Иванович Тарасов – это тренер сборной на тот момент). Вот эту историю про одноклассника я и написала для «Подростка». Юмореска «23‑ий игрок в сборной» вышлав газете –и после неё я, как говорится, проснулась знаменитой.
С НАСТАВНИКАМИ ПОВЕЗЛО!
После этого председатель Союза журналистов Давид Самойлович Гальперин пригласил меня к себе. Какие люди работали! Казалось бы, ну что я ему, девочка‑школьница?! Он меня, можно сказать, благословил, сказал: тебе надо писать, надо поступать.
А тогда для поступления в МГУ в журнале «Журналист» проводился конкурс пера. Я приняла в нём участие, но в список победителей не попала. Но зато получила письмо от журналистки этого журнала – Ирины Викторовны Скляр. Аж на трёх страницах! И это меня вдохновило больше, чем победа. Опять же, какие были люди! Она подробно мне написала – как надо жить, как надо стараться, что даже если в этот раз ты не первая, это еще ничего не означает. Вот если ты хочешь писать – значит, это дело твоей жизни… Я это письмо очень долго хранила. А когда уже училась в МГУ на факультете журналистики, нашла её и сказала ей своё спасибо. В общем, это всё не просто совпадения, это всегда люди, которые тебя ведут по жизни. Конкретные люди, которые помогают твоей судьбе.
В девятом классе на зимних каникулах мы поехали классом в Москву на экскурсию. И вот в пять утра мы приехали в столицу нашей родины. Зима, темно. Сели в автобусы туристические, и в этой утренней тьме я впервые увидела шпили Московского университета. Я подумала: Если учиться, то только здесь!
Всё-таки нас – провинциальных школьников – тогда довольно смелыми воспитывали. Сейчас это называют школами лидерства или школами успеха. Я считаю, что иногда перебирают с громкими названиями, пестуют людей, которые не столько лидеры, сколько люди с апломбом. Лидер-это человек не с апломбом, это человек очень упорный. Даже если перед ним  три раза за крылась дверь, он всё равно ищет способ её открыть. Поэтому я к учителям нашим всегда благодарна –они так воспитали нас, смогли нам внушить, что мы всё сможем. Да, я вот так запросто рассматривала МГУ, Рижский институт гражданской авиации и МГИМО-три вуза, куда я намеревалась поступать. А Москву-то, до тех школьных каникул ни разу и не видела!
 
ЖУРНАЛИСТИКА – РОД ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
– А как из журналиста в политика превратились?
– Меня всегда интересовали женщины в политике. Много читала про Корасон Акино*, Голду Мейер, Индиру Ганди, Беназир Бхутто**. Они были моими героинями, просто как женщины, которые сделали себя. Потом уже позже восхищалась Тансу Чиллер*** из Турции – эти женщины мне всегда были интересны. Мужчины тоже повлияли – узнала, что и Черчилль был корреспондентом и эта дорога его вывела в большую политику. В общем, пришла к выводу, что многие политики вышли из журналистики. Вообще, сама журналистика – род политической деятельности. Ты работаешь с общественным мнением, с гражданским обществом. У хорошего журналиста, которого все читают и смотрят, политического веса иногда больше, чем у высокопоставленного чиновника. Поэтому после публикаций журналиста, такого как Анатолий Аграновский, например, в сознании людей происходили революции. Например, его знаменитые статьи про сокращение аппарата. Я его уже не застала, к сожалению, когда училась, но его родной брат – Валерий Абрамович – был для меня и моего мужа наставником. Это были журналисты с большой буквы, они дружили с нами-с меньшими братьями своими, учили, наставляли.
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ КУРАЖ
В Казани пришлось начинать с нуля. В Уфе, где работала в молодёжной газете, меня все знали. А здесь – никто. Но это был интересный период. Сначала поработала в «Вечёрке», потом в «Республике Татарстан», в «Известиях Татарстана» – оттуда уже депутатом избрали – совсем неожиданно для меня. Тогда даже не обрадовалась, купалась в журналистике и в её возможностях. В качестве корреспондента была на 1 съезде народных депутатов СССР. Огромная, конечно, школа. Ведь состав этого съезда – известнейшие, умнейшие люди. Тогда часто цитировали смелую и бессмертную формулу депутата Юрия Афанасьева «агрессивно-послушное большинство». Она и сейчас применяется. В межрегиональной группе работали до утра, да ещё надо было исхитриться написать что-то, утром передать. Возможностей и героев для интервью – море. Вот он тебе Дмитрий Сергеевич Лихачев, вот он тебе Борис Николаевич Ельцин идёт по коридору. Вот тебе Травкин Николай, вот Святослав Фёдоров. Вся академическая профессура, Роальд Сагдеев… Он как узнал, что я из Казани, со всеми академиками меня познакомил, говорил: «Если эта девушка подойдет – ответьте на все её вопросы». Я даже в перерыв никуда не уходила, думала мало ли кто здесь пройдёт в это время. Иногда поджидала там Галину Старовойтову, с которой можно было поговорить о том, чего никогда не найдешь ни в каких общественных изданиях. Меня вдохновляла одна её фраза. Когда депутатки начинали плакать, что пора домой, что дети голодные – заседали же долго. Она говорила: «Девушки, давайте не будем так много говорить про женский пол, иначе, подумают, что наш пол и есть наш потолок».
Как-то все разошлись – то ли на обед, то ли куда… И прямо на меня всего с одним человеком сопровождения идёт… Михаил Сергеевич Горбачев! Конечно, к нему подбежала. Откуда ни возьмись материализовалась охрана, а меня уже оттеснить нельзя, я уже вопросы задаю… Про наш тракторный завод спросила. Мне Евгений Андреевич Лисин всё говорил, «спроси у Горбачёва про судьбу Елабужского тракторного завода». Горбачёв как про тракторный услышал, ему как-то не очень хорошо стало. Тем не менее, обнадежил, что на этом месте всё равно будет крупное производство. Интервью вышло, потом неделю за мной все журналисты бегали, говорили: она везучая, давайте около неё держаться, обязательно ей кто-нибудь попадётся. Это был настоящий профессиональный кураж!
 
*Корасон Акино – президент Филлипин с 1986 по 1992 год. ** Беназир Бхутто – Премьер-министр Исламской республики Пакистан в 1988-1990 и 1993-1996 годах, первая в новейшей истории женщина – глава правительства в стране с преимущественно мусульманским населением. *** Тансу Чиллер – Турецкий экономист и политик. Первая и единственная женщина, занимавшая должность премьер министра Турции с 1993 по 1996 год

С ГОРБАЧЁВЫМ ПРО ЛЮБОВЬ
А когда я уже была первым заместителем Председателя Госсовета, а Горбачёв выдвинулся в Президенты России, судьбе было угодно, что сопровождать кандидата в Казани доверили мне. Я провела с супругами Горбачёвыми целый день, проводила в гостиницу. Раиса Максимовна ушла отдыхать, а мы с Михаилом Сергеевичем ещё долго разговаривали. Мне кажется он понимал, что вряд ли сможет выиграть, но раз уж он вышел на эту дорогу, решил пройти её до конца. Тогда кандидатом номер шел действующий Президент Ельцин. Где бы мы ни были с ним на встречах: в КАИ, на телевидении, на радио, – горячо приветствовали его, было много народу. Он и спрашивает моё мнение по этому поводу. Я ему честно сказала: вас встречают как историческую личность. Вы как лидер и как политический деятель вошли уже в историю, поэтому всем интересно что вы говорите, как вы думаете.
«Спасибо, что честно сказала» – поблагодарил он меня.
Мы с ним до утра почти проговорили. Это ведь ещё мужа такого иметь, как мой Римзиль! Я, когда в четыре утра пришла, он дверь открывает, спрашивает: «А где ты так долго была?». Говорю: «Да вот с Михаилом Сергеевичем Горбачевым чай пили…». «Ладно, заходи, поспи немного, – разрешил муж. – Утром ведь опять, наверное, к нему…».
Минтимер Шарипович тогда меня попросил: «Ты записывала бы хоть что-нибудь, Зиля, забудешь потом о чём вы с Горбачёвым говорили».
О чём можно говорить с лидером страны, пусть даже с бывшим? А говорили мы о любви. Михаил Сергеевич рассказывал о том, что он был первым лицом самой огромной страны, был всесильным, но самым главным своим везением в жизни считал то, что нашёл свою половинку. Он боготворил Раису Максимовну.
На каком-то этапе она, раздраженная, на каком-то этапе на меня давила, что вот не туда поехали, не на то радио. Он это почувствовал, отвёл меня в сторону и говорит: «Ну, пожалуйста, ты уж помягче, у неё нервы сдали, она после Фороса. Раису Максимовну надо понять, потому что она в таком состоянии...».
Потом так случилось, что в день смерти Раисы Максимовны, в 1999 году, я была в Америке и должна была выступать на крупной международной женской конференции. Я была потрясена: когда я вышла на трибуну, зал встал. Американки были все в слезах. Как представителю страны Раисы Максимовны, они мне выражали соболезнования. Америка её полюбила и вместе с нами переживала эту утрату. Это было очень трогательно.
МЫ ОБА ЛЮБИМ  ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА – ЭТО ЗИЛЯ
– Командировки, круглосуточная работа, напряжение… Как же семья?
– Мне с мужем повезло. Помню, я уже работала в правительстве. Придумала на свою голову записывать концерты с коллегами. К разным событиям. На день рождения Минтимеру Шариповичу делали… На новый год решили записать, и прямо по-серьёзному – на телевидении. Все ж таланты! Вы знаете как Марат Готович прекрасно поёт, да ещё на баяне играет! Фарид Хайруллович, поющий, с лестницы цирка спускается… И вот настал татакой день, когда все уже записались, одна я осталась. У меня страшно болит горло, я еду из командировки, и мне звонит МиляушаАйтуганова: «Ну, давайте уж, Зиля Рахимьяновна, приезжайте на запись, вы одна остались…» Мне стыдно. Думаю, сама это затеяла, и сама подвожу. Кто-тоиз певцовмне сказал, что, когдагорлоболит, надосырое яйцо с коньяком смешать и выпить. И вот я приехала домой в восемь вечера, взяла бутылку коньяка, яйца, и, сказав мужу, что я на запись, убежала. А он знал, что я с ребятами из «Казан егетлэре» (Казанские джигиты – перевод с татарского. Ред.) записываюсь.
Мы записываем, время уже 11.00. Звонит Лия Загидуллина нам домой, спрашивает: «Где Зиля?»
А муж мой спокойно так отвечает: «Зили нет. Она взяла бутылку коньяка и уехала к «Казан егетлэре». (И уехала к казанским парням, буквально, звучит).
И она потом часто вспоминала цитировала...
А ребята, между тем, мне гоголь-моголь сделали, две ложки проглотила- помогло, смогла спеть, эту запись не раз показывали по телевизору.
Доверие в семье играет огромное значение. Но кроме доверия, считаю, и поводов не должно быть, которые могут это доверие подорвать хоть на чуть-чуть.
Когда моего мужа спрашивали раньше про нашу семейную жизнь, он отшучивался: «У нас всё хорошо, разногласий в семье нет, мы оба любим одного человека – это Зиля».
И ещё, по поводу нашей долгой семейной жизни, у него есть такое мнение – он считает, что на самом деле мы оказались даже лучше, чем думали друг про друга, когда женились.
ЖУРНАЛИСТИКА 90-Х
– Какой была журналистика в 90‑егоды? Была ли цензура? Что было можно писать? Что нельзя?
– Я сама с цензурой практически не сталкивалась. Но помню, что главли всегда ставил печать на газету. Это ещё в «Вечёрке». Это была приятная женщина, мы с ней беседовали на разные темы, она понимала нашу работу, не зверствовала. Но сказать, чтобы что-то вымарывали в текстах –нет. Может быть, тогда у нас внутренний цензору был у всех… Многое зависело от личности главного редактора. Помню, у нас были заказные статьи. Одну перепечатали из тогдашней газеты «Социалистическая индустрия». И от нас требовали отклики народа. Я работала тогда заведующей отдела писем. Всё, что получено, мы должны были отдать в обком. А пришёл всего один отклик в поддержку этой публикации. Когда я пришла с ним к главному редактору, а он член бюро, ему отчитываться в обкоме по этим письмам, он спрашивает: – Как одно?
– Я говорю: так вот и одно. Что я вам их нарисую, что ли? Их же потом показывать надо будет. Вдруг захотят проверить.
Этот аргумент на него подействовал:
– Одно, так одно.
Я понимаю, каково ему было сидеть в обкоме партии перед первым секретарем, который ждёт гнева народного на своего оппонента, и сказать, что такого гнева… – всего одно письмо.
 
ТВОРЦЫ СМЫСЛОВ
– Была ли журналистика 90‑х четвёртой властью? И что изменилось за 20 лет?
– Была. Потому что публикацией можно было уничтожить человека. Запросто.
Сегодня, мне кажется, что журналистика стала безымянной. Я раньше, когда газету открывала, – искала фамилии. Мне надо было обязательно Инну Руденко прочитать, или Аграновского, Третьякова… Сейчас имён практически нет, а ведь уже выросло другое поколение. И странно, что именно в информационном обществе меньше ценного контента. Мне не надо общих фраз, дежурных пресс-релизов. Аналитика и контент – самое слабое звено сегодняшней журналистики. Хотя, казалось бы, журналисты – это творцы смыслов.
Но иногда эти смыслы превращаются во что-то продажное. Тогда, в 90-егоды, у нас не было такого размаха рекламного бизнеса, как сейчас. Хотя в советские годы тираж и изданий были настолько внушительные, что многие газеты и журналы приносили большие деньги в партийную кассу. После работы в Госсовете, стала министром печати и информации. Тоже горячий участок обновления республики! Тогда монетизация информационного продукта и духовной пищи ещё не была приоритетной задачей. С редакторами больше говорили о рубриках, о содержании публикаций, о типографском оборудовании, чем о зарабатывании денег. Заказные статьи и передачи с откровенной ложью, я в этом убеждена, никому не нужны. Ведь читатели и зрители всегда чувствуют неправду. А честность, надеюсь, всегда будет востребованной.
 
ГЛАМУР НАС  НИЧЕМУ НЕ НАУЧИЛ
– Есть ли будущее у татарстанской журналистики?
– Будущее есть у всего. Другое дело, какое оно будет это будущее? Это всегда зависит от конкретных людей, и, как бы банально это не звучало – жизнь у человека одна. Сегодняшние события показывают, что человек не просто смертен, он смертен внезапно. Поэтому не протяжении всей жизни, у человека есть выбор. Может так сделать, а может не так. Поэтому сегодня те, кто выбирает эту профессию, должны чувствовать ответственность за то, что происходит на информационном поле. Да, один человек не может всё изменить, но хотя бы на своём уровне держать планку, держать вес этой профессии – может. Талантливых людей много. Возможностей тоже много. Поймать градус общественного настроения – вот что важно. Как показывает ситуация с корона вирусом, гламурные издания и передачи потускнели на фоне сегодняшних проблем.
Я в последние годы далека от журналистики, более десяти вице-премьером, работала министром культуры. Но осталось то, что объединяет эти сферы. Я верю в талант творческих личностей. И мне кажется даже у руководства уже сформирован заказ на другую журналистику. Никому замазывание картины не нужно, всем нужна реальность – такая, какая она есть. Какие-то неформатные издания появились, когда во главе сидит один чудак и выпускает только то, что он считает нужным. Очень многие СМИ проплачены чьими-то деньгами или сидят на госзаказах…
После коронавируса и пресса выйдет с другими ценностями. Наконец-то обратили внимание на работу врачей, наконец-то их начали благодарить. А они своим делом занимались всегда, вообще-то! Наконец-то учителей начали показывать, которые в информационном пространстве продвинуты, учёбу удалённую отлично выстроили. Но они ведь и раньше работали! А на экране показывали истории женитьбы старцев на молодушек, богатых и раскрученных, узнаваемых многими..
Самоизоляция – очень сложный, и очень содержательный. Меняются отношения между людьми. Находясь со своими детьми дома, родители начали задумываться – а каково учителям? В семьях, долгое время находящихся вместе, начинаются какие-то перемены: у кого –проблемы, у кого –наоборот –более тёплые отношения формируются. То есть, гаджеты, телефоны, айпады, чаты, соцсети и прочее – это всё-таки инструменты. Прекрасные современные инструменты. Но приоритет всегда за человеком, за его талантом, за уровнем образования. Самое главное, чтобы мы из этой истории не вышли с личными претензиями к друг другу. Чтобы оценили как всё между собой взаимосвязано: чтобы не болеть, тебе и самому надо что-то делать для своего здоровья. Мы сейчас как во время генеральной уборки.
Оказывается, без многого можно прожить. В обществе потребления нам сколько ненужных ценностей ввели в жизненный оборот, будто всё это необходимо. А когда на кону жизнь человека , становится понятно: вот за этим не надо гнаться, а это вообще не моё было…. Очень бы хотелось, чтобы мы вернулись к настоящим ценностям, к добрым человеческим отношениям везде: дома, на работе, в мире.
 

НАМ ПОНАДОБИТСЯ   (НА 6 ГОРШОЧКОВ):

• Мясо– 900 г.;


• Картошка– 2шт.;


• Лук– 1шт.;


• Морковь– 2шт.;


• Черносливс косточкой– 3‑4шт.  в каждый горшочек.


• Соль, перец– повкусу.


• Масло сливочное– 20‑30 граммов.


 

 
Нарезаем крупно!

Шинкуем мелко!

Нарезаем крупно!

Нарезаем кубиками!

Наполняем горшочек!

Добавляем чернослив!

Отправляем в духовку!

Подаём на стол!

 

 
 
Фото: Ната Смирнова