Альбом казанской туташ
Увы или не увы? Современные девушки не пишут замусоленным карандашиком сердечные мысли в тетрадки, не заполняют милыми сердцу безделушками, записочками и картинками бархатные альбомы. Они пишут посты в соцсетях, и их тайные мысли совсем не тайные… Тем приятнее заглянуть в чудом сохранившийся девичий альбом начала прошлого века – в то навсегда ушедшее время, когда девичьи слова были восторженными, слог – высокопарным, а влюблённости – тайными.
16 марта 2022
А потом бабушка постарела: повязала платочек, сложила ладошки и принялась молиться. Вместо бухгалтерских отчётов в её руках появился пожелтевший Коран. Она поминала родственников, произнося старинные имена, которыми современные татары уже не называли младенцев: Биби-Латифа, Биби-Разия, Габдел-Галлям, Хадича, Тимерша, Назыма, Асфандияр… Прошло время, и вот уже имя самой давани пополнило этот скорбный список. Татары её называли Гульсум, русские – Галей, но полное имя было Уммугульсум.
После поминок, прибираясь в доме, я заглянул в бабушкин шкаф. И под отрезами бумазеи и шифона, головными и носовыми платками с бирками, кусками пахучего мыла, на самом дне отыскал старую хозяйственную сумку с бумагами. Среди писем, поздравительных открыток, благодарственных грамот, документов на квартиру и захоронения родственников сиротливо лежал тёмно-вишнёвый альбомчик с записями на арабском. Я подумал, что это молитвы, но на всякий случай показал своему знакомому переводчику Рашиду Тухватуллину. Оказалось, что это альбомчик незамужней девушки, которых называли туташ. Подобные девичьи альбомы были популярны до революции среди столичных барышень. На их разноцветных страницах кавалеры оставляли дружеские пожелания, сердечные излияния, рисовали сердечки, розочки и шаржи. Сами барышни записывали в альбом стихи модных поэтов и свои собственные. После замужества альбом прятали на дно комода, подальше от рев - нивого мужа и новой родни. Прощай, молодость и первая влюблённость, которую тогда называли горячностью!
Гульсум с братом Исрафилем, 1926 год
Вот одно из посланий, по-восточному витиеватых:
Дорогой Гульсум-туташ на долгую память! Для тебя, душенька моя, чиркну на чистую страницу своё незамысловатое послание. Пусть вечно в твоём альбоме будет щебетать мой сладкозвучный соловей о том, что ты цветок прекрасный и единственный.
1926 год, 29 января
Удивляет дата, когда некий воздыхатель сделал эту запись. По всей стране вовсю шла коллективизация, развернулась борьба с кулаками и попами, молодёжь записывалась в комсомол и вместе со старыми большевиками строила светлое будущее. А в Старотатарской слободе Казани, в тёплом зале купеческого дома настенные французские часы с грустью отсчитывали последние дни «прекрасной эпохи». На краешке стула сидел изнеженный молодой человек (завитый и надушенный) и, поглядывая на проплывающие за окном кучерявые облака, старательно выводил арабские буквы. Где-то там далеко в Петрограде гремело и скрежетало что-то новое и непонятное, а здесь, в губернском городе, ещё вздыхал островок буржуазности, который через год накроют революционные ветра перемен! Дом с имуществом экспроприируют, а Гульсум Мамяшеву вместе с большой семьёй отправят в ссылку на хлопковые поля Ферганы.
Через несколько лет она вернётся в Казань и не узнает ни город, ни людей. От былой барышни тоже не останется и следа. Она окончит курсы счетоводов, выйдет замуж и родит троих сыновей и дочь. Про альбомчик забудет и забросит его с фотографиями из старой жизни в дальний ящик шкафа. А многие татары старались побыстрее избавиться от такого компромата. Сжигали своё прошлое в печи, превращая в пепел.
Альфред Хасанов
Фото автора
Добавить комментарий