Нам всегда надо останавливать мгновения

– Жизнь нас заставила перей­ти в цифровой формат. Я такие фотографии называю про себя «зрячие». Это большое дости­жение, когда доступность изо­бражения стала моментальной. А «мокрые» процессы были более сложные. Но, к сожалению, пока цифра не обогнала эти процессы. Почему? Потому что есть фото­графии в России, где на одном метре 1000 солдат и лицо каждого солдата можно разглядеть. Цифра пока таких результатов не достиг­ла. У неё самый большой формат сейчас средний, и то он склеен из двух матриц. Рост носителя изображения пока продвигается очень медленно.

ПОКАЗАТЕЛЬ ВРЕМЕНИ
Есть такая скульптура-сел­фи: девушка фотографирует, пардон, свою попу. Наверное, это очень хорошее художествен­ное произведение. Показатель времени. Появился лёгкий доступ к изображению, и люди фотогра­фируют всё подряд. И даже если они снимают что‑то стоящее, то даже не понимают, как пло­хо у них получается в сравнении с тем, как если бы то же самое снимал профессионал. Это как писать с дикими ошибками. Эти дикие ошибки выставляются на всеобщее обозрение в «Инста­грам», в «Фейсбук»… Смотрится как полное невежество. Это всё равно, как если б, не имея ни слу­ха, ни голоса, я бы своё песнопе­ние, весь этот хаос звуков, вы­бросил в интернет… Ведь не все мы Шаляпины, хоть все имеем голосовые связки. И если чело­век поёт, не умея этого делать, то получается ужасно.
Нельзя стать певцом, не имея слуха и голоса. Нельзя стать хи­рургом, купив скальпель. Нали­чие фотоаппарата тоже не сдела­ет тебя фотографом. Вот сейчас я смотрю старые фотографии 90‑х годов и вижу, что только единицы подошли к процессу увековечивания той эпохи худо­жественно – мы видим не толь­ко изображение, мы ощущаем то время. Ведь фотография – это прошлое. Поэтому изобра­жение является ценностью, и чем оно старше, тем ценнее.
СРЕЗЫ ВРЕМЕНИ
Сейчас много коллекцио­неров старых фото, потому что фотографий «мокрого» процесса очень мало остаёт­ся, они начинают набирать ценность. Фотографии на тему «100 лет ТАССР» сейчас очень ценные – готовятся альбомы, брошюры… Это же целый век! Фотографически мы интерес­ны сами себе. Как жили наши родители в деревне, например, интересно посмотреть. Но у нас очень мало старых фото­графий деревни, несмотря на то, что было много событий. По­тому что сделать фотографию было сложно в сельской мест­ности. Фотоаппарат – дорогое удовольствие, нет проточной воды, надо высушить фотогра­фии… Именно поэтому наши фотографии периода Великой Отечественной войны значи­тельно дороже, чем немецкие. В немецкой армии было очень много фотоаппаратов, и немцы всё подряд снимали. А в совет­ской армии фотоаппаратов было очень мало. Я видел фотографии одного воина-татарина, который приобрёл трофейный фотоаппа­рат, снимал Берлин, татарскую роту – альбом с этими снимка­ми в архиве хранится. Все фото в нём размером со спичечный коробок, потому что бумаги было мало. Это очень дорогие раритеты.
Вот мы сейчас в «Татар-инфор­ме» сделали архив – 3 миллиона цифровых фото современности, где мы можем видеть каждый день двух последних лет. Где был Президент в это время? Какой спектакль давали в этот день? Как люди были одеты? Что ели?.. Мы можем в электронном виде показать срез времени – и это здорово!
СНИМАТЬ ИЛИ СПАСАТЬ?
За что сейчас ругают челове­ка фотографирующего? За то, что он снимает вместо того, чтобы помочь попавшему в беду. Увы, есть такое в нашей жизни. К сожалению, я тоже сни­мающий, а не спасающий. Пом­ню историю – это было год на­зад. Возле театра Камала в лодку садились мужчина и женщина. И вдруг лодка качнулась, и оба упали в воду. Три человека бро­сились их спасать, а я – снимать. Я не к ним бежал, а от них, чтобы ракурс был лучше. Мне стыдно, конечно, но это было сильнее меня. Я снял, как их спасают. Может быть, я бы побежал спа­сать, если б других спасающих не оказалось, – не знаю.
В первый раз с подобным от­ношением нашего брата к про­исходящему я столкнулся во вре­мя суверенитета. На площади стоял человек и собирался себя поджечь в знак протеста против чего‑то там. И вот мы – фото­графы из разных изданий – сто­им, человек двадцать, нацелив на него камеры. И кто‑то спра­шивает: «А цветная плёнка есть? На ней огонь лучше получится». Голова у нас во всех ситуациях включается как у профессиона­лов, и в данном случае, к сожале­нию. Есть такое правило у фото­графов: сначала сними, а потом думай. Потому что, пока человек включает мозг и начинает ду­мать, как да что, моментальная ситуация может улетучиться. А этого допустить настоящий фотограф не может себе позво­лить. Это как инстинкт.
НЕ НАДО ПЕРЕХОДИТЬ ГРАНЬ
Некоторые фотографы на­столько увлекаются художе­ственной правдой, они счита­ют, что все морщины на чело­веке показать – это здорово. Может быть. Но если человеку не нравится, он не хочет вы­глядеть старым, морщинистым, некрасивым! Я стараюсь не оби­деть – это моё кредо. Ничего страшного, если он будет немно­жечко лучше. Но в то же время есть определённая грань. Рету­ши должно быть в меру. Помню Караченцева после того, как он попал в автомобильную ката­строфу… Глянцевый журнал по­казал его лучше, чем он был до аварии – это смотрится глупо.
Как-то я снимал одну женщину из Чехии. У неё лицо было в пят­нышках, как будто она рыжая, но это был какой‑то пигмент. Я не стал убирать эти пятна, я их немного приглушил. Потому что, если бы я убрал эти пятна, это была бы не она. То есть я бы пе­решёл грань. Она сказала: «Вы не сделали тех ошибок, которые делали другие фотографы». Ока­зывается, эти пятна ей по-сво­ему дороги – они как родимые пятнышки в их роду. Поэтому нужно баланс соблюдать: на­сколько можно уйти в краси­вость и где нужно остановить­ся. Должна быть корректность, уважение к герою. Да, бывает, человек и в носу ковыряется, и сморкается… Я эти моменты не снимаю. Ну зачем это?
ТАТАРСКИЙ СИНДРОМ
Мне очень интересен та­тарский синдром. Когда начи­наю фотографировать татарина или татарку, то они обязательно встают, вытягиваются во весь рост, чуть ли не по стойке смир­но. Если несколько человек фо­тографируешь, то так встанут все. Я пытаюсь расшифровать, почему у нас, у татар, так много «стоячих» фотографий. Может, пойму когда-нибудь…
ЗА КАЖДОЙ ФОТОГРАФИЕЙ – СВОЯ ИСТОРИЯ
Каждая фотография – это бесконечная информация. И за каждой своя история пря­чется. Большое счастье, что у аптекаря Арнольда Бренинга, который увлекался фотогра­фией в начале прошлого века, остались негативы – их нашли на чердаке. Благодаря ему мы увидели старую Казань. Сам Бре­нинг погиб тоже из‑за фото­графии – на ней он был снят с друзьями, которые служили в Белой армии. Его расстреляли в 1937 году.
А вы знаете, что КАМАЗ по­строили благодаря фотографии? Когда на политбюро ЦК КПСС решили, что нужно делать большегрузные автомобили, то было выбрано несколько ре­гионов для строительства заво­да. Наши руководители пошли на хитрость: установили боль­шую бетонную плиту, написали на ней КАМАЗ (в интернете есть эта фотография), сфотографиро­вали и повезли фото в Москву. Там они подсунули его Бреж­неву. Он посмотрел и говорит: «Они уже начали строить? Пусть там и будет этот завод!» Про Брежнева, может, и легенда, но факт остаётся фактом – КА­МАЗ был построен благодаря той фотографии.
ЗАЛОЖНИКИ ИЗОБРАЖЕНИЯ
Фотограф – это человек, который не может не сни­мать. Это потребность. Если я сегодня что‑то не снял, зна­чит, мне уже не очень хорошо. Мы заложники изображения. Как писатели, которые не мо­гут не писать. Нам всегда надо останавливать мгновения. Та­лантливые фотографы есть везде, в разных странах, про­сто себестоимость у них разная. Но работы менее значимыми от этого не становятся. Мир изо­бражений – как большой океан, нескончаемый и бескрайний, невозможно всё переснимать, всегда остаётся ещё много неснятых мгновений.
Фотографируя, я ощущаю себя художником – вижу кра­ски, грани, оттенки... Вижу пей­зажный цветовой настрой. Если какое‑то событие надо снять, я прихожу, сначала смотрю на облака, на цвета, на траву или на снег, потом только ны­ряю внутрь, за начинкой, ловлю то, что внутри этой красоты происходит.














Фото: Рамиль Гали