«Книжка»

Воскресенье. 9:00. Я иду по блошиному рынку Казани, который все называют «Книжка», и вспоминаю... Вспоминаю, как шла по нему несколько лет назад с отцом. А отец вспоминал тогда, как шёл по такому же рынку, только в Москве, со своим другом Мишей Жванецким.

Мы жили с ним в одном номере в гостинице, – рассказывал тогда отец. – Он приехал на гастроли, а я на какой-то там съезд журналистов. Позна- комились, выпили по чуть-чуть, у него в портфеле был коньячок. И Миша мне говорит: «Пошли на блошиный!» А я и знать не знаю, что это такое. Он возмутился: «Как это не знаешь?!»

И потряс своим портфелем перед моим носом: «Нравится?»

Я даже смутился. Портфель был совершенно непрезентабельного вида. Потрёпанный, облезлый, потасканный. Такой драный номенклатурный портфель. В общем, хозяин портфеля и сам портфель друг другу совсем не соответствовали.

«На блошином рынке купил, – с гордостью сказал он, открывая портфель и являя моему взору кучу истрёпанных бумажных листов, убористо исписанных синей пастой. Из бумажек выглядывал тот самый коньячок. – Алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве! – видя моё замешательство, провозгласил он и налил нам ещё по стопочке.

В общем, мы пошли на рынок. С этим портфелем. И мне было ужасно стыдно. Я старался сделать вид, что портфель не с нами. И всё пытался идти с другой стороны от той руки Миши, в которой он держал портфель. Но он его всё время перекладывал из руки в руку, от чего получалось, что я бегал вокруг него как собачка...

Лишь на блошином рынке я понял ценность того портфеля, ибо все продавцы вещей из прошлого живо интересовались нашим «экспонатом» и предлагали его купить: за три, за пять, за десять... На что Михаил отшучивался короткими смешными фразочками типа: «Пока семь раз отмеришь, другие уже отрежут...» И вообще, он про каждый товар, который завладевал его вниманием, говорил что‐то эдакое, подковыристое и смешное одновременно. Мне б записывать! Но я ж не знал тогда, что это Михаил Жванецкий. Думал, просто Миша Жванецкий – чудной мужик с дурацким портфелем.

Больше отец с чудным мужиком не встречался, но всегда с большим удовольствием смотрел его концерты по телевизору, смеялся, узнавал «тот самый Мишин портфель», записывал в специальный блокнот перлы, которые выдавал Жванецкий, и говорил, что все эти фразы его друг Миша, с которым они вместе жили в одном номере в гостинице, сочинял на блошиных рынках.

...Потом, через много лет, был ноябрь 2014‐го. Жванецкий приехал в Казань, посетил музей соцбыта. Ему и нам, юным журналистам, продемонстрировали «Эмоции из портфеля» – кусочек уникальной музейной программы, когда из старого портфеля извлекаются различные предметы советского времени под радостные эмоции зрителей, узнающих знакомые вещи из детства...

Жванецкий с удовольствием смотрел и слушал, а потом написал на портфеле: «Я вырос отсюда! И продолжаю: как важно всё это помнить! Ваш Жванецкий».

Теперь обоих друзей уж нет на белом свете, а я иду одна по блошиному рынку Казани. И к каждому понравившемуся товару из прошлого примеряю подходящую фразу из папиного блокнота, то есть из «Мишиного портфеля». И они ложатся на наши раритеты как родные.

О себе я могу сказать твердо. Я никогда не буду высоким. И красивым. И стройным.

Счастлив ли? В разное время на этот вопрос отвечал по-разному, но всегда отрицательно.

Лысина – это полянка, вытоптанная мыслями.

Вместо жизни – здоровый образ жизни.

Женщина – это создание, которое нужно любить. Не умеешь любить – сиди и дружи!

Оделись деревья, разделись женщины…

Меняю яркие воспоминания на свежие ощущения!

«Я вырос отсюда! И продолжаю: как важно всё это помнить! Ваш Жванецкий».

Сегодня врач и больной смотрят друг на друга с одинаковой надеждой.

Патриотизм – это чёткое, ясное, хорошо аргументированное объяснение того, почему мы должны жить хуже других

Если ты стырил диссертацию – не строй мост, сволочь! Иди в политику!

Лучше пузо от пива, чем горб от работы.

Я же говорил: или я буду жить хорошо, или мои произведения станут бессмертными. И жизнь опять повернулась в сторону произведений.

Хочешь всё и сразу, а получаешь ничего и постепенно.

Пешеход всегда прав. Пока жив.