«Cлышишь голос заводов и сёл: Ленин, партия, комсомол!»

– Научный атеизм у нас в университете преподавал товарищ по фамилии Комаров, – рассказывает Наиля Хайретдинова, выпускница филфака КГУ 1981 года. – Получить отличную оценку у него было почти невозможно. Если студент на экзамене с блеском отбарабанил всё по билету, его всегда ждал коронный вопрос препода.
– Допустим, у вас умер близкий человек, он завещал вам похоронить его в другом городе. Исполните ли вы его волю? – вкрадчиво спрашивал у студента Комаров. Студент краснел, бледнел, но отвечал честно:
– Конечно, исполню!
– А вот и неверно! – торжествовал экзаменатор. – Человек умер. Это уже труп. У трупа не может быть последней воли…
Историю про фирменную комаровскую ловушку студенты передавали по наследству от курса к курсу, но это, кажется, никого не спасало: на экзамене все почему-то отвечали по совести.
Неверие в догмы научного атеизма для кого‑то могло обернуться лишением стипендии, не более. Общее воздействие на наше счастливое будущее никому не нужных предметов, идеологической шелухи, которой был напичкан учебный процесс, было куда серьёзнее, особенно на гуманитарных факультетах. При написании курсовых, дипломных работ, при оценке исторических событий требовалось обязательно упоминать про «всемирное историческое значение» Октябрьской революции. Даже если речь шла о завоевании Ермаком Сибири…
А как нормальные трезвые головы могли воспринимать «самые правильные в мире» умозаключения и выводы из истории КПСС, научного коммунизма и марксизма-ленинизма в целом? Но спорить с преподавателями «важнейших» предметов на этот счёт было бессмысленно и опасно. Оставалось тупо зазубривать пустые сентенции, что никак не способствовало развитию личности и накоплению истинных знаний, скорее наоборот. Зато в диплом шли «нужные» обществу оценки, на которые очень внимательно смотрели при распределении на работу.
Однажды мы сдавали экзамен по этике вместе с кубинскими студентами. Староста параллельной группы, чувствуя, что тонет, попросил у кубинки шпаргалку.
– Ты что, этику сдаёшь и шпору хочешь?! – возмутилась идейная кубинка.
Двойная мораль у нас была реакцией на необходимость демонстрировать свою убеждённость в правоте коммунистических идей, когда в жизни всё было иначе. Кому‑то эта двойная мораль здорово помогала делать карьеру. Проявить себя на общественной работе, вступить в партию… – увы, эти достижения в наше время имели больший вес, чем знания. Выпускников-коммунистов и общественников ждали престижные места в городах, обычных молодых специалистов – глубинка и всё, что похуже…