Вся вселенная в одной клетке
Радиация на службе у биологии
12 марта 2018
«Главное, казался поначалу таким приличным молодым человеком. Думали, будет тихонько сидеть в своей лаборатории. А он что затеял? Организовал научный кружок, потянул к себе чуть ли не всех студентов, до конкурса дело дошло… Потом критиковать взялся солидных людей…» – писал об Игоре Тарчевском в своих «Письмах о Казанском университете» знаменитый очеркист Анатолий Аграновский. Так начинался путь в большую науку известного биохимика. «Классика фотосинтеза», как сегодня называют его коллеги.
Игорь Тарчевский – доктор биологических наук, академик АН СССР, РАН и АН РТ. Основатель кафедры биохимии в Казанском университете. 17 лет возглавлял Казанский институт биологии Казанского филиала АН СССР, был председателем Президиума Казанского научного центра РАН, вице-президентом АН РТ. Внёс большой вклад в понимание химизма фотосинтеза, клеточной информатики и молекулярных механизмов иммунитета и устойчивости растений. Автор 11 книг. Подготовил свыше 50 докторов и кандидатов наук. В 2011 году награждён орденом «За заслуги перед Республикой Татарстан».
РОМАНТИКА АТОМНОЙ ЭНЕРГИИ
– Нет, бунтарём я не был, но студентов увлечь мог. На тот момент – самый молодой в КГУ заведующий лабораторией, да ещё какой! В своей лаборатории мы вводили в растения радиоактивные соединения углерода или фосфора, чтобы с их помощью раскрыть тайны поведения клеток, попавших в условия стресса. И это в то время, когда на экраны вышел фильм о работе физиков-ядерщиков «9 дней одного года» с Алексеем Баталовым в главной роли!
Ректор университета Михаил Нужин воспринял идею создания лаборатории радиоактивных изотопов на ура. Доктору физико-математических наук такое направление биологической науки очень понравилось. Настоящее ноу-хау! Американский химик-органик Мелвин Калвин за исследование фотосинтеза растений с помощью радиоактивных изотопов получил Нобелевскую премию. Его метод я осваивал в Москве – в паре с сотрудником Института физиологии растений. Но вскоре тот перешёл совсем в другую область, и метод в Москве исчез. А в Казани расцвёл! И ещё долго в Советском Союзе никто, кроме нас, им не владел.
КОРЕНЬ УСПЕХА
Я никогда не был сторонником работы в одном направлении. Достигал определённых результатов, а затем… менял тему исследования, удивляя этим коллег. Причина? Интерес, интуиция. Мои ученики следовали за мной, развивались, становились докторами наук, возглавляли по данным направлениям лаборатории… Вот и Александру Гречкину (сегодня уже академику РАН), который добился больших результатов в изучении синтеза липидов, я предложил заняться противоположным процессом – их деградацией. Эта тема была не просто перспективной, она – поле непаханое. На защите докторской диссертации оппонент Гречкина – известная в научном мире дама – сказала: «Не удивлюсь, если увижу его фамилию среди лауреатов Нобелевской премии».
Однажды всего в течение недели в Москве докторские защитили сразу трое сотрудников нашего института – вот такой научный десант из Казани! И мой своеобразный рекорд. У них всех я был научным консультантом.
КАМЕРЫ И КАДРЫ
В 1937‑м мне исполнилось шесть. Тяжёлое было время для нашей семьи. Мы – «враги народа» – пережили его в Омске. Отца – кандидата технических наук, специалиста по испытанию тракторов в условиях Сибири – арестовали по сфабрикованному делу. Ему грозил расстрел. Мама тогда сняла комнатку на окраине города, прямо напротив тюрьмы, и каждый день вместе с жёнами таких же арестованных шла узнавать, там ли всё ещё их мужья. Кому‑то из этих женщин говорили, что передачи больше не нужны, и мама до смерти боялась, что наступит момент, когда и она услышит эти слова… Но спустя два года отца освободили. Стране, ослабленной арестами, такие кадры были необходимы. Незадолго до войны мы уехали в Чебоксары. Там отец возглавил кафедру механизации в сельскохозяйственном институте.
ВО ВСЁМ ВИНОВАТ ШЕЛКОПРЯД
Ох, как гонял нас охранник! Мы перелезали через забор городского сквера в охоте за… гусеницами. Охранник же не понимал, что так мы только помогаем растениям. Приходилось спасаться бегством. Гусениц мы собирали по просьбе профессора Григория Граве – известного учёного-зоолога, эвакуированного в Чебоксары. А затем в моей жизни появились шелкопряды. Мы выращивали их по заданию юннатской станции и кормили листьями дуба. Возможно, из того шёлка, который получали из куколок этих насекомых, шили парашюты – таким был вклад юннатов в победу. В моей же судьбе они стали первыми ступеньками на пути к биологии. Но окончательно мой профессиональный выбор предопределила книга, подаренная отцом, – «Солнце, жизнь и хлорофилл». Автором этих захватывающих описаний жизни растений был сам Климент Тимирязев – крупнейший учёный и прекрасный популяризатор науки.
ИНСТИТУТ БУДУЩЕГО
Первое, что я сделал, став директором Биологического института Казанского филиала АН СССР, – пригласил в него молодых биохимиков и… преподавателя иностранного языка. Новые сотрудники института обязательно должны были пройти курсы английского. Я был убеждён: без знания зарубежной научной литературы невозможно привнести в работу новые методы.
В 1976 году по приглашению первого секретаря обкома Фикрята Табеева в Казань приехал академик Юрий Овчинников – вице-президент АН СССР. Решил заглянуть и к нам. Я повёл его по лабораториям. В первой же он увидел на столе иностранную статью. Спросил, о чём она – ему ответили. Перешёл на английский – беседа продолжилась. И так во всех кабинетах. На последующем заседании бюро Отделения физико-химической биологии в Москве он говорил о нас, как об «институте будущего». Во многом благодаря поддержке Овчинникова наш институт вошёл во всесоюзную научную программу по физико-химической биологии, которая по решению ЦК довольно хорошо финансировалась. Появилась возможность закупать зарубежную аппаратуру, импортные реактивы, а главное – пригласить в штат молодых и перспективных химиков, физиков, математиков... Именно тогда были заложены основные направления, которые позволили в дальнейшем переименовать организацию в Институт биохимии и биофизики.
СУДЬБОНОСНЫЙ ОППОНЕНТ
«Быть этого не может!» – таким был вердикт профессора Анатолия Ничипоровича – главного специалиста по фотосинтезу в Советском Союзе, который руководил исследованиями продуктивности посевов растений в масштабах страны. Я приехал к нему в Москву, чтобы рассказать о результатах наших исследований. Изотопный метод позволил нам определять фотосинтез всего растения и предложить новый подход в прогнозировании урожая злаковых – с учётом хлорофилла, содержащегося не только в листьях, но и в других органах растений, например, в колосе. Но он противоречил повсеместно использовавшемуся методу Ничипоровича, который предусматривал определение не содержания хлорофилла, а суммарной площади листьев. В конечном итоге наш способ всё же нашёл своё практическое применение.
Самое интересное, что когда‑то именно Ничипорович повлиял на выбор мной научной темы. В самом начале аспирантуры я прочитал его статью о фотосинтезе растений в условиях стресса, и она так заинтересовала, что я заявил своему руководителю профессору Алексееву, что хочу работать именно в этом направлении. Тот пришёл в ужас. Сказал, что это требует совершенно новых методов и оборудования, которого у нас нет. Как нет и хоть какого-то теоретического задела, экспериментальных наработок… И всё же мы рискнули. С этого всё и началось. А сегодня – новый виток! Планируем использовать наш метод для прогнозирования урожая с помощью беспилотников. Для этого понадобятся дроны, снабжённые видеокамерами с определёнными оптическими характеристиками, способными регистрировать степень зелёности полей.
Другая наша работа привлекла большое внимание зарубежных специалистов. Человечеству нужно как можно скорее решить проблему обеднения земель, а нам удалось открыть новую страницу в понимании взаимоотношений растений и почвенных болезнетворных микроорганизмов. Результаты, полученные моей ученицей – кандидатом наук Алевтиной Егоровой, позволяют сделать ещё один шаг в решении задачи защиты растений не с помощью пестицидов, но благодаря активации «работы» микробного населения почвы.
Орденом «За заслуги перед Республикой Татарстан» награждаются за выдающиеся заслуги в развитии государственности РТ, обеспечении прав и свобод граждан, развитии экономики, культуры, науки, образования, здравоохранения, искусства и спорта, а также за проявленные отвагу и мужество при охране общественного порядка. Знак ордена выполнен из серебра 925-й пробы.
Игорь Тарчевский – доктор биологических наук, академик АН СССР, РАН и АН РТ. Основатель кафедры биохимии в Казанском университете. 17 лет возглавлял Казанский институт биологии Казанского филиала АН СССР, был председателем Президиума Казанского научного центра РАН, вице-президентом АН РТ. Внёс большой вклад в понимание химизма фотосинтеза, клеточной информатики и молекулярных механизмов иммунитета и устойчивости растений. Автор 11 книг. Подготовил свыше 50 докторов и кандидатов наук. В 2011 году награждён орденом «За заслуги перед Республикой Татарстан».
РОМАНТИКА АТОМНОЙ ЭНЕРГИИ
– Нет, бунтарём я не был, но студентов увлечь мог. На тот момент – самый молодой в КГУ заведующий лабораторией, да ещё какой! В своей лаборатории мы вводили в растения радиоактивные соединения углерода или фосфора, чтобы с их помощью раскрыть тайны поведения клеток, попавших в условия стресса. И это в то время, когда на экраны вышел фильм о работе физиков-ядерщиков «9 дней одного года» с Алексеем Баталовым в главной роли!
Ректор университета Михаил Нужин воспринял идею создания лаборатории радиоактивных изотопов на ура. Доктору физико-математических наук такое направление биологической науки очень понравилось. Настоящее ноу-хау! Американский химик-органик Мелвин Калвин за исследование фотосинтеза растений с помощью радиоактивных изотопов получил Нобелевскую премию. Его метод я осваивал в Москве – в паре с сотрудником Института физиологии растений. Но вскоре тот перешёл совсем в другую область, и метод в Москве исчез. А в Казани расцвёл! И ещё долго в Советском Союзе никто, кроме нас, им не владел.
КОРЕНЬ УСПЕХА
Я никогда не был сторонником работы в одном направлении. Достигал определённых результатов, а затем… менял тему исследования, удивляя этим коллег. Причина? Интерес, интуиция. Мои ученики следовали за мной, развивались, становились докторами наук, возглавляли по данным направлениям лаборатории… Вот и Александру Гречкину (сегодня уже академику РАН), который добился больших результатов в изучении синтеза липидов, я предложил заняться противоположным процессом – их деградацией. Эта тема была не просто перспективной, она – поле непаханое. На защите докторской диссертации оппонент Гречкина – известная в научном мире дама – сказала: «Не удивлюсь, если увижу его фамилию среди лауреатов Нобелевской премии».
Однажды всего в течение недели в Москве докторские защитили сразу трое сотрудников нашего института – вот такой научный десант из Казани! И мой своеобразный рекорд. У них всех я был научным консультантом.
КАМЕРЫ И КАДРЫ
В 1937‑м мне исполнилось шесть. Тяжёлое было время для нашей семьи. Мы – «враги народа» – пережили его в Омске. Отца – кандидата технических наук, специалиста по испытанию тракторов в условиях Сибири – арестовали по сфабрикованному делу. Ему грозил расстрел. Мама тогда сняла комнатку на окраине города, прямо напротив тюрьмы, и каждый день вместе с жёнами таких же арестованных шла узнавать, там ли всё ещё их мужья. Кому‑то из этих женщин говорили, что передачи больше не нужны, и мама до смерти боялась, что наступит момент, когда и она услышит эти слова… Но спустя два года отца освободили. Стране, ослабленной арестами, такие кадры были необходимы. Незадолго до войны мы уехали в Чебоксары. Там отец возглавил кафедру механизации в сельскохозяйственном институте.
ВО ВСЁМ ВИНОВАТ ШЕЛКОПРЯД
Ох, как гонял нас охранник! Мы перелезали через забор городского сквера в охоте за… гусеницами. Охранник же не понимал, что так мы только помогаем растениям. Приходилось спасаться бегством. Гусениц мы собирали по просьбе профессора Григория Граве – известного учёного-зоолога, эвакуированного в Чебоксары. А затем в моей жизни появились шелкопряды. Мы выращивали их по заданию юннатской станции и кормили листьями дуба. Возможно, из того шёлка, который получали из куколок этих насекомых, шили парашюты – таким был вклад юннатов в победу. В моей же судьбе они стали первыми ступеньками на пути к биологии. Но окончательно мой профессиональный выбор предопределила книга, подаренная отцом, – «Солнце, жизнь и хлорофилл». Автором этих захватывающих описаний жизни растений был сам Климент Тимирязев – крупнейший учёный и прекрасный популяризатор науки.
ИНСТИТУТ БУДУЩЕГО
Первое, что я сделал, став директором Биологического института Казанского филиала АН СССР, – пригласил в него молодых биохимиков и… преподавателя иностранного языка. Новые сотрудники института обязательно должны были пройти курсы английского. Я был убеждён: без знания зарубежной научной литературы невозможно привнести в работу новые методы.
В 1976 году по приглашению первого секретаря обкома Фикрята Табеева в Казань приехал академик Юрий Овчинников – вице-президент АН СССР. Решил заглянуть и к нам. Я повёл его по лабораториям. В первой же он увидел на столе иностранную статью. Спросил, о чём она – ему ответили. Перешёл на английский – беседа продолжилась. И так во всех кабинетах. На последующем заседании бюро Отделения физико-химической биологии в Москве он говорил о нас, как об «институте будущего». Во многом благодаря поддержке Овчинникова наш институт вошёл во всесоюзную научную программу по физико-химической биологии, которая по решению ЦК довольно хорошо финансировалась. Появилась возможность закупать зарубежную аппаратуру, импортные реактивы, а главное – пригласить в штат молодых и перспективных химиков, физиков, математиков... Именно тогда были заложены основные направления, которые позволили в дальнейшем переименовать организацию в Институт биохимии и биофизики.
СУДЬБОНОСНЫЙ ОППОНЕНТ
«Быть этого не может!» – таким был вердикт профессора Анатолия Ничипоровича – главного специалиста по фотосинтезу в Советском Союзе, который руководил исследованиями продуктивности посевов растений в масштабах страны. Я приехал к нему в Москву, чтобы рассказать о результатах наших исследований. Изотопный метод позволил нам определять фотосинтез всего растения и предложить новый подход в прогнозировании урожая злаковых – с учётом хлорофилла, содержащегося не только в листьях, но и в других органах растений, например, в колосе. Но он противоречил повсеместно использовавшемуся методу Ничипоровича, который предусматривал определение не содержания хлорофилла, а суммарной площади листьев. В конечном итоге наш способ всё же нашёл своё практическое применение.
Самое интересное, что когда‑то именно Ничипорович повлиял на выбор мной научной темы. В самом начале аспирантуры я прочитал его статью о фотосинтезе растений в условиях стресса, и она так заинтересовала, что я заявил своему руководителю профессору Алексееву, что хочу работать именно в этом направлении. Тот пришёл в ужас. Сказал, что это требует совершенно новых методов и оборудования, которого у нас нет. Как нет и хоть какого-то теоретического задела, экспериментальных наработок… И всё же мы рискнули. С этого всё и началось. А сегодня – новый виток! Планируем использовать наш метод для прогнозирования урожая с помощью беспилотников. Для этого понадобятся дроны, снабжённые видеокамерами с определёнными оптическими характеристиками, способными регистрировать степень зелёности полей.
Другая наша работа привлекла большое внимание зарубежных специалистов. Человечеству нужно как можно скорее решить проблему обеднения земель, а нам удалось открыть новую страницу в понимании взаимоотношений растений и почвенных болезнетворных микроорганизмов. Результаты, полученные моей ученицей – кандидатом наук Алевтиной Егоровой, позволяют сделать ещё один шаг в решении задачи защиты растений не с помощью пестицидов, но благодаря активации «работы» микробного населения почвы.
Орденом «За заслуги перед Республикой Татарстан» награждаются за выдающиеся заслуги в развитии государственности РТ, обеспечении прав и свобод граждан, развитии экономики, культуры, науки, образования, здравоохранения, искусства и спорта, а также за проявленные отвагу и мужество при охране общественного порядка. Знак ордена выполнен из серебра 925-й пробы.
Добавить комментарий